К штыку приравняв перо...
Шрифт:
Дади приказал товарищам выходить из горящей и обстреливаемой машины, но многие уже не в состоянии были Зто сделать. В него уже попало несколько пуль, но он держался до тех пор, пока не получил тяжелое осколочное ранение в живот. Обессилев, он медленно падал около заднего колеса машины, но продолжал стрелять, хотя пули уже чиркали по асфальту, не достигая цели.
В это время оставшиеся в живых бойцы попытались отъехать, и при этом нечаянно придавили Автандила левым задним колесом Теряя сознание, он кричал им: «Вытащите меня, вытащите!» Друзья бросились к нему, но уже ничего не смогли сделать — вражеский огонь не прекращался, а у них были на исходе боеприпасы.
За время этой страшной схватки Автандил выпустил по бандитам три пулеметных магазина, чем
Все раненые, в том числе и Автандил, были в упор расстреляны грузинскими молодчиками (как выяснилось, это были местные жители), после чего трупы забросили в горящую машину.
Машина с телами погибших оставалась на дороге до тех пор, пока наши ребята не приехали за своими мертвыми товарищами. При осмотре тела Автандила были обнаружены открытые двойные переломы левого предплечья и левой голени, сквозная рана правого голеностопного сустава, пулевой вход на правом плече, сквозное осколочное ранение левой стороны живота. Кроме того, у него обгорели все конечности.
Да, и смерть может быть разной. Наверное, страшнее той, что пришлась на долю Автандила Гварамия, трудно придумать.
«Ухожу с тревогой»
Делба Саида Бадровна 27.07.1965–30.11.1992 г.г.
Саида Бадровна Делба родилась в г. Ткуарчале. Закончила филологический факультет Абхазского госуниверситета по специальности «журналистика». Была моей студенткой. Одно время она перевелась на тот же факультет МГУ, но ее постоянно тянуло в Абхазию, ей было очень трудно без родных и друзей, и она вернулась в свой вуз.
Свою журналистскую деятельность Саида Делба начала в печатном органе Народного форума Абхазии — газете «Айдгылара». Ее статьи отличала страстность, емкость, краткость. Особенно удавались ей критические статьи. Она не могла мириться со злом, неправдой, несправедливостью.
Когда молодежь Гудаутского района решила издавать молодежную газету, Саиду попросили помочь в этом. Начала выходить новая газета «Аублаа», и Саида стала ее редактором По инициативе редакции началось движение за сохранение исторических памятников Абхазии. Были налажены тесные связи с зарубежными абхазами, с близкими абхазам народами Северного Кавказа. Статьи Саиды Делба пользовались популярностью не только у гудаутской молодежи, но и у молодежи Сухума, Очамчыры, Ткуарчала.
Саида не могла работать в кабинетной тиши. Она должна была всегда находиться в гуще событий. Так что вполне закономерно, что во время войны она со своим диктофоном и блокнотом вместе с партизанами Восточного фронта рвалась в бой. Писала свои корреспонденции во время затишья между боями, в окопах. Там рождались и ее новые стихи. Она побывала почти на всех опасных участках партизанского края. Когда надо было оказывать помощь раненым, делала и это. «Я не могу только писать. Я выполняю и эту гуманную миссию в неравной войне.» — писала она в одной из своих корреспонденций.
Стихотворение Саиды Делба «Ухожу с тревогой» впервые прозвучало в эфире Абхазского радио.
И горы в черном трауре, Ушла я в мир иной. Печалится, Прощается Абхазия со мной.Так поэтесса и публицист, словно предвидя свою гибель, прощалась с любимой родиной, с друзьями.
Апсны моя, Апсны моя, Заветный берег мой, С великоюСаида Делба погибла в неравном бою с врагом, когда ей было 27 лет.
После ее гибели очень часто по радио звучали ее стихи, где она предчувствовала Победу, которую сама не увидит:
И жалко, что победе я В глаза не погляжу. Прощайте! Песня спетая, С тревогой ухожу… [7]Очень скоро это стихотворение прозвучало в эфире уже как песня.
7
Личный архив Бебиа Е. Г. Ауд. № 16.
АНДРЕЙ ОСТРОВСКИЙ
Островский Андрей Анатольевич 20.11.1958–30.11.1992
Быть там, где трудно, помочь тем, кто попал в беду и нуждается в помощи, всегда отстаивать справедливость — так можно кратко сформулировать жизненное и профессиональное кредо молодого талантливого журналиста и поэта Андрея Островского, имя которого вписано в священную Книгу памяти народа Абхазии девяностых годов двадцатого столетия.
Андрей Анатольевич Островский родился в Ленинграде 20 ноября 1958 года Получил высшее образование и стал профессиональным журналистом. Работал корреспондентом нижегородской молодежной газеты «Ленинская смена» и с первых своих публикаций обратил на себя внимание актуальностью тематики и живостью изложения материала В последнее время работал в московской газете «Экспресс–хроника», в которой и печатались–тревожные материалы из Абхазии в период нашей освободительной войны.
Разъездная деятельность журналиста началась в декабре 1988 года в страдающей от сильнейшего стихийного бедствия Армении. Андрей — в эпицентре землетрясения, городе Спитаке. И здесь он не только журналист — он активно участвует в спасательных операциях и работах по ликвидации последствий страшной трагедии армянского народа. «За период нахождения в г. Спитак Андрей Анатольевич Островский проявил чувство высокого гражданского долга и интернационализма, работал, не считаясь со временем и трудностями…», сказано в документе, выданном журналисту во время его двухмесячной командировки.
Не успели затихнуть в душе и сердце журналиста волнения за беды армянского народа, как возникла другая томящая боль — Южная Осетия. Андрей едет в Цхинвал. Сохранилась исписанная убористым почерком тетрадь записей Андрея Островского о пребывании в Южной Осетии, где ярко прослеживается человеческая боль за чужое горе и стойкая гражданская позиция в оценке событий. Вот некоторые из них:
«30.09. г. Цхинвал (0.30). Гостиница «Алан». Третий день в городе, впечатление очень тяжелое… Город побит во время боев мая–июля сильно, хотя все же меньше, чем я ожидал… Вопреки всему я надеюсь, что мой народ, народ России, однажды поймет, что он по-прежнему остается в ответе за другие народы, связанные с ним единством общей судьбы и общей надежды на лучшее будущее. Быть может, тогда исхлестанный пулями Цхинвал сможет простить нас Простить, поняв, что нас, русских и осетин, разделила не ненависть, не смертная тень, не непонимание, а всего лишь временное и далеко незначительное чувство отстраненности…».