К своей звезде
Шрифт:
– Батька у тебя великий.
– У меня и мама великая. – Юля зябко передернула плечами – от озера тянуло прохладой. – Сначала они действительно не могли быть вместе. А когда он вернулся из загранкомандировки, надо было твердо сказать: или – или – и всем ее сомнениям пришел бы конец. Она любила его. А он: «Ты можешь остаться в Ленинграде пока». Она и обрадовалась. За диссертацию взялась.
Муравко набросил на плечи Юле свою кожанку. Она перехватила накрест полы и благодарно ему кивнула.
– Потом ей лабораторию
– Добрый он у тебя. А с вашим братом надо покруче, Юленька.
Юля кисло хмыкнула:
– Вот женитесь, тогда попробуйте, Коленька…
Они подходили к тому месту, где зимой купался в проруби Булатов. Муравко вспомнил и засмеялся. Юля удивленно повернула голову.
– Однажды зимой на этом месте у Булатова украли одежду. В подштанниках домой чесал, – приврал Муравко.
Юля тоже засмеялась.
– По-моему, в подштанниках был кто-то другой, да еще на лыжах.
Муравко как бы со стороны взглянул на себя и Булатова, вспомнив тот вьюжный день. По глубокому снегу сигает в коротеньких спортивных брюках посиневший от холода дылда, а за ним на лыжах в голубых подштанниках коротышка. Сюжет для «Фитиля».
– Я ведь по сей день не знал, кому мы тогда попались на глаза.
– Вы давно его знаете?
– С того самого дня, когда из проруби извлек. – Муравко самодовольно взмахнул рукой. – Считай, что спас жизнь государственному человеку. Лауреату!
– Он лечащий папин врач, – сказала Юля. – И вообще – крупный спец по сердечным делам. Вы разделяете его взгляды?
Муравко пожал плечами:
– Я не медик.
– Ничего вы не поняли, – засмеялась Юля. – Видите, белые ночи пошли на убыль? Видите, зажглись звезды?
– Вижу, – сказал он, поскучнев.
– Вы мне обещали урок астрономии.
– Ты еще, Юленька, не доросла до астрономии.
– Это почему же, Коленька?
– Потому что астрономия – наука для влюбленных.
– А что такое любовь?
– Привидение, о котором все говорят, но никто не видел.
– А я-то думала, что уж вы наверняка знаете…
Эти слова он слышал не только от Юли. Почему-то еще в школе к нему обращались за советом одноклассники, если у кого не получалась «дружба» с девочкой. Он был поверенным в сердечных тайнах почти всех однокурсников в училище. Когда приехал лейтенантом в свой офицерский отпуск домой в Советск, в тот же день к нему в гости прибежала Ира Воронцова. «Коля, посоветуй, не знаю, что делать…»
Муравко ухаживал за Ирой в десятом классе, она его учила целоваться, спешила доказать свою взрослость. И вот
«А ты его любишь?» – спросил Муравко с видом знатока. «Если бы. Просто очередной шиз», – ответила она тоскливо.
Муравко до сих пор не знает, что именно его тогда разозлило. Но ругался он от души. Говорил своей бывшей подружке злые слова, обвинял в неразборчивости, не понимал, куда она торопится.
Спустя год Ира прислала ему трогательное письмо, полное счастья и благодарности. Она встретила прекрасного парня, рабочего. И хотя квартиры у них своей пока нет, но они живут в домике у его матери, живут счастливо – как говорится, в тесноте, но не в обиде.
В следующий отпуск к нему за советом приходила еще одна знакомая одноклассница, которая не могла решиться уйти от пьяницы-мужа, но и жить с ним у нее не было мочи. И Муравко вновь кипятился и вновь попал в цель: позже и у той сложилась новая семья.
И если сейчас Юлька спросит его совета, он опять заведется и со злостью скажет, что лучше Олега Булатова ей партии не сыскать никогда в жизни. И главное – не надо далеко бегать, спустилась этажом ниже – и все как в сказке. Муравко встречался с девушками, но настоящего чувства еще не испытал. Наслышан был основательно. Поэтому признался:
– Нет, Юленька, в сердечных делах мой опыт равен нулю. Посему за советом ко мне обращаться не советую.
Он был уверен, что огорчит этими словами Юлю, но почему-то услышал, как Юля тихо и радостно засмеялась:
– Я догадывалась.
– Ну и хорошо, – уже сердито буркнул Муравко.
Они вышли на шоссе прямо к автобусной остановке.
Народу на остановке было немного, но подошедший автобус был уже переполнен, и Муравко с Юлей едва втиснулись. Юля хотела развернуться к Муравко боком, но это ей никак не удавалось, а когда автобус тронулся, всех тяжело качнуло назад, и они оказались плотно прижатыми друг к другу. Юля исподлобья глянула на Муравко, не воображает ли он чего-нибудь, но Муравко, положив ей на плечо ладонь, напряженно вглядывался в окно, словно ему было крайне необходимо увидеть, где именно они сейчас едут.
Юля успокоилась и затихла. Муравко с любопытством прислушивался к своим ощущениям. В этом дозволенном объятии рядом с ним была женщина, а не подросток Юлька, которую он привык видеть на аэродроме.
Они вышли из автобуса недалеко от Юлиного дома.
– Папа уже вернулся, – сказала Юля, взглянув на окна.
– А лауреата нашего нет. Тоже работенка…
– Он уже давно веселится в своей медицинской компании.
– А где ты эти ложки разукрашенные добываешь? – спросил Муравко, вспомнив кухонную выставку.