К востоку от Эдема

Стейнбек Джон Эрнст

Адам вдохнул всей грудью, перечел абзац и медленно выдохнул воздух, чтобы не получилось театрального вздоха.

— Мой брат Карл умер, — сказал он.

— Сочувствую вам, — сказал Ли.

— Он наш дядя? — спросил Кейл.

— Да, ваш дядя Карл, — сказал Адам.

— И мой тоже? — спросил Арон.

— И твой тоже.

— Я не знал, что у нас есть дядя, — сказал Арон. Мы понесем ему на могилу цветы. Абра поможет. Она это любит.

— Могила далеко — на другом конце страны.

— А мы вот как сделаем, возбужденно сказал Арон. — Когда повезем цветы маме, то и

дяде Карлу повезем. — И добавил грустно: — Жаль, он был жив, а я его не знал. — И подумав: «Что-то у нас все родственники неживые», спросил: — Он был хороший?

— Очень, — сказал Адам. — Он был единственный мой брат — вот как у тебя Кейл.

— Вы тоже близнецы?

— Нет, просто братья.

— Он был богатый? — спросил Кейл. — Откуда к нему богатство? А ты почему спрашиваешь?

— Если б он был богат, то наследство досталось бы нам. Так ведь?

— Когда умирает близкий, нехорошо говорить о деньгах. Мы печалимся, потому что он умер, — строго сказал Адам.

— Как я могу печалиться? — сказал Кейл. — Я его даже ни разу не видел.

Ли прикрыл губы рекой — спрятал улыбку. Адам вернулся к письму; с нового абзаца тон его опять менялся.

«На нас, как на доверенных лицах покойного, лежит приятный долг сообщить Вам, что брат Ваш, благодаря своему трудолюбию и здравомыслию, скопил порядочное состояние; стоимость его земли вместе с ценными бумагами и деньгами превышает сто тысяч долларов. Завещание его, составленное и подписанное им в нашей конторе, находится у нас на руках и будет выслано Вам по получении Вашего запроса. Согласно завещанию все деньги, имущество и ценные бумаги должны быть разделены поровну между Вами и Вашей женой. Если жена Ваша умерла, все состояние отходит к Вам. В случае же Вашей кончины все достается жене. Но судя по Вашему письму. Вы живы и здравствуете; примите же поздравления от Ваших покорных слуг, Беллоуза и Харви.

Джордж Б. Харви «.

И внизу листа приписка от руки:

«Дорогой Адам! Не забудь слуг твоих во дни благоденствия твоего. Карл был скаред. За каждый доллар держался мертвой хваткой. Желаю вам с женой радости от этих денег. Нет ли в ваших местах вакансии для хорошего юриста (то есть для меня)? Твой старый друг Дж. Харви».

Адам поднял глаза на мальчиков, на Ли. Все трое ожидали, что он скажет еще. Адам сжал губы. Вложил письмо обратно в конверт, спрятал во внутренний карман пиджака.

— Какие-то сложности? — спросил Ли.

— Нет.

— Мне показалось, вас что-то озаботило.

— Нет. Просто брата жаль.

Адам старался освоиться с вестью, и мысли беспокойно копошились, как наседка на гнезде. Надо будет потом, у себя в комнате обдумать… Он сел за руль, уставился отсутствующим взглядом на рычаги. Он начисто забыл, что с ними делать.

— Подсказка требуется? — спросил Ли.

— Странно! — сказал Адам. — Не помню, с чего и начать.

— Искра вверх — газ вниз — переключить на «Бат», затянул негромко Ли вместе с мальчиками.

— Да, да. Конечно.

Зажужжала пчела в аккумуляторном ящике; заведя рукояткой мотор, Адам кинулся дать искру и переключить на магнето.

Когда медленно подъезжали к дому по выбоинам

дубовой аллеи. Ли сказал:

— Мясо купить забыли.

— А ведь и верно. Обойтись не сможем?

— Яичница с грудинкой устроит?

— Вполне. Вполне устроит.

— Завтра вы отправите ответное письмо. Тогда и мясо купите.

— Пожалуй, — сказал Адам.

Пока готовилась еда, Адам сидел, глядя куда-то перед собой. Он уже понимал, что ему не обойтись будет без Ли, — пусть даже Ли только выслушает, одно уж это поможет прояснить мысли.

А Кейл повел брата в сарай, где отдыхал форд. Открыл дверцу, сел за руль.

— Залезай, садись рядом, — сказал он.

— Отец нам не велел, — возразил Арон.

— Он не узнает. Садись!

Арон робко сел на краешек сиденья, затем поглубже. Кейл завращал руль влево-вправо.

— Ду-ду! — И тут же: — А сказать, что я думаю? По-моему, дядя Карл был богатый.

— Нет, не был.

— Спорим на что хочешь.

— По-твоему, отец врет.

— Да нет. Но спорим, дядя был богатый. Помолчали. Кейл яростно рулил, мчась по воображаемым извивам трассы.

— Спорим, что дознаюсь, — опять заговорил он.

— Каким способом? — спросил Арон.

— А на что поспоришь?

— У меня ничего нет.

— А свисток из оленьей кости? Ставлю этот шарик мраморный против твоего свистка, что нас отошлют спать сразу после ужина. Спорим?

— Ну, спорим, — неуверенно сказал Арон. — Зачем нас отсылать так рано?

— Отец захочет поговорить с Ли. А я подслушаю.

— Ты не посмеешь.

— Посмею.

— А я скажу отцу.

Взгляд у Кейла стал холодным, лицо потемнело. Он придвинулся к брату, понизил голос до шепота:

— Не скажешь. А то я скажу, кто украл у него ножик.

— Никто не крал. Ножик у него. Он конверт им разрезал.

Кейл криво усмехнулся.

— Завтра у него этого ножика не будет, — пригрозил он.

И Арон понял угрозу и понял, что бессилен перед ней и сказать отцу не сможет. Кейлу опасаться нечего.

Кейл увидел на лице у брата смятение, беспомощность, и это исполнило его чувством собственной силы. Он радостно ощутил, что способен перехитрить, перемудрить брата. И даже, возможно, отца. А вот китайца Ли — нет. Разум Ли понимающе-спокойно, без усилия опережает Кейла и всегда ждет там впереди, чтобы в последний миг предостеречь: «Не делай этого». Кейл питает к Ли уважение и побаивается его. А вот Арон, так беспомощно сейчас глядящий, в руках у Кейла как податливая глина. И внезапно сердце Кейла затопила любовь к брату, захотелось защитить слабенького. Кейл обнял Арона одной рукой.

Арон не сбросил руку, но и не прижался к брату. Чуть отстранился и взглянул ему в лицо.

— Что так смотришь? — спросил Кейл. — Никогда не видел, что ли?

— Не знаю, зачем тебе все эти штуки, — сказал Арон.

— Какие штуки?

— Все эти уловки-украдки.

— Какие уловки-украдки?

— Ну, с кроликом тогда, и за руль сейчас сел без разрешения. И Абре что-то сказал. Не знаю что, но она из-за этого коробку выбросила.

— Хо, — сказал Кейл, пряча смущение. — Не знаешь, а, небось, хочется узнать.