К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)
Шрифт:
Он взял со стола маленькую трубку из ребристой фольги и взвесил ее на ладони.
— Это патрон ракетного пистолета, — сказал Ян.
— Совершенно верно. И лучшее оружие в космосе, что не скажешь о нем на планете. Ни гравитация, ни ветер ему не страшны…
— И управлять им тоже невозможно. Стабилизаторы бесполезны в космосе.
— Опять вы правы, Ян. Его нужно усовершенствовать, приложив тягу к центру тяжести. Очень просто. Еще проще снарядить трубку ракетным топливом и поместить впереди устройство наведения, управляемое с навигационного компьютера. Выбросьте стайку таких трубок перед носом у пространственника, и вот вам крушение. Скорость наращивает массу, и несколько граммов металла могут нанести удар силой в тонны. Прощай, враг.
Ян повертел в пальцах крошечную ракетную трубку.
— Я вижу одну или две проблемы. Расстояние и скорость — что пожалуй, одно и тоже. Вам не поместить в такую кроху ничего существенного.
— Конечно. Они и предназначены в основном для защиты. Для нападения мы делаем вот это.
Он повернулся к рабочему столу и взял маленький металлический шар, затем нажал кнопку на панели управления. Ян услышал приглушенный гул, и когда Картони поднес его к металлическому кольцу, установленному на столе, шар выскользнул из его руки и повис в неподвижности в центре кольца. На столе, теснясь друг к другу, стояли и другие кольца, по всей длине. Когда Картони нажал вторую кнопку, раздался свист, последовала вспышка и шар исчез. Послышался удар в дальнем конце помещения — шар врезался в толстый пластиковый щит, завис там, затем упал на палубу.
— Линейный ускоритель, — сказал Ян. — Вроде тех, что на Луне.
— Точно такой же. Лунные модели, больших размеров, преодолевая лунное притяжение, перебрасывают контейнеры с рудой на спутниковые колонии Лагранжа, на переработку. Вы видите, что в первом кольце создается магнитное поле. Оно поддерживает в невесомости железный шар. Затем включаете серия электромагнитов, разгоняя шар, пока он не вылетает в тот конец. — Он повернулся и поднял шар, который удобно угнездился в его ладони.
— Похоже, это пока самый лучший способ, на который мы набрели методом проб и ошибок. Шар весит немногим более трех килограммов, то есть почти точно шесть футов, если пользоваться более древней системой мер. Когда я разрабатывал это проект, мне очень помогли старые тексты по баллистике, относящиеся к ускорению снарядов и тому подобному. Я был очень удивлен, что примитивные морские сражения выигрывались при посредстве ядер именно такого веса. История припасла для нас немало уроков.
— Как далеко вы зашли с этим проектом? — спросил Ян.
— Четыре дальнепространственника переработаны в корабли-пушки. Этот один из них. Он назван в честь раннего теоретика науки, который сделал немыслимые по тем временам чертежи оружия, Леонардо да Винчи. Мы снарядили эти корабли сотнями тысяч шаров-снарядов, которые отлили из спутникового железа. Это тоже очень просто. Расплавленное железо приобретает в свободном падении шарообразную форму под действием поверхностного натяжения. Секретное оружие разгоняется по всей длине корабля и выстреливается с любого его конца. Корабль поворачивается, чтобы ловить мишень в прицел, а прицеливание и стрельба осуществляются навигационным компьютером. Все это действует очень хорошо, если не считать одной заминки.
— Какой?
— Неполадки в электронном наведении. Шары должны выпускаться один за другим с интервалом в микросекунды, чтобы быть эффективными. Но мы еще на это не способны.
Ян бросил ядро на стол и улыбнулся.
— Позвольте взглянуть на документацию и чертежи, и я сделаю все, что в моих силах.
— Сию секунду! Вы еще выиграете для нас эту войну!
— Плод созрел, его пора сорвать, — сказал старик. — Если будем тянуть время, мы его потеряем.
— Существует много более важных вещей, которые мы можем потерять- возразила его дочь. — Твою голову, например. Пошли папа, нас ждут.
Старик тяжело вздохнул и прошел следом за ней к фургону. Остальные потеснились, уступая ему место на деревянной скамье. В печь уже заложили смолистые сосновые поленья, так что дыму хватало. Получив сигнал, что все на борту, водитель включил сцепление, и они поехали. Мимо зданий, в которых теплым светом горели окна, мимо оград фруктовых садов на главную дорогу. Они двигались во тьме, но звездное небо достаточно освещало гладкую поверхность дороги.
Чуть позже полуночи они пересекли сирийскую границу, автоответчик грузовика отозвался тайным кодом на запрос пограничного детектора; компьютер в Тель-Авиве зарегистрировал их выезд. Уже возле Эль Кувейта они съехали на боковое ответвление дороги. Здесь, между высоких стен, тьма была глубже, и водитель пробирался наощупь, затем остановился, когда впереди мигнул огонь. Здесь поджидали верблюды; послышались приглушенные гортанные приветствия. Водитель дождался в кабине, пока встречающие приблизятся, — некоторые поднялись на подножку, чтобы пожать ему руку, другие прошептали по нескольку слов. Когда все покинули грузовик, он развернулся и отправился обратно в пустой город, чтобы прибыть туда до зари. Водитель был добровольцем, из тех, кто решил остаться. Когда я приехал сюда, он был похож на город мертвых, сказал художник. — Довольно жуткое зрелище. На улицах нет детей, лишь несколько движущихся автомобилей, один—два пешехода. Были сумерки, в домах загорались огни, и я почувствовал огромное облегчение. Пока не заглянул по пути в одно из окон. Там никого не было, все делали, компьютеры, и мне стало еще неуютнее. Держи покрепче трафарет, Хеймянкель. — Он уверенно провел взад-вперед распылителем краски. — Когда ты уходишь?
— Вечером. Семья уже уехала.
— Поцелуй от меня свою жену. Скажи, что я прошу ее изредка вспоминать одинокого бакалавра, готовящегося встретить свою судьбу в тени ангаров людского аэропорта.
— Ты вызвался добровольно.
— Да, я доброволец. Но это не значит, что я должен хохотать от радости по этому поводу. Ладно, снимай.
Художник отошел и полюбовался на свою работу. На обоих бортах и крыльях тяжелого транспортного самолета Анан-13 красовались черные кресты.
— Символично, но не слишком красиво, — сказал он. — Коли бы ты читал историю, чего, конечно, не делал из-за своей лени, ты бы узнал этот знак. Узнаешь?
Хеймянкель пожал плечами и тщательно заправил распылитель серебряной краской.
— Это германский крест, поверженный Давидом — израильтянином, — вот что это такое. Это не красиво, и я опять же не могу понять, что бы это значило. Знает ли правительство, что оно делает? Я бы тебя спросил, да ты тоже не знаешь.
Затем новый символ прикрыли большими летами бумаги на липкой ленте, бумагу тщательно закрасили, чтобы никто не заметил следов проделанной работы.
Амрай Бен-Хаим был очень встревожен. Он сидел, сгорбившись в своем любимом кресле, глядя в никуда, а на столе перед ним остывал стакан чая с лимоном. Лишь когда внимание его привлек стрекот вертолета, он быстро выпрямился и посмотрел на дверь.
Вошла Двора с пакетом.
— Новое сообщение и опять от полицейского из Безопасности, — сказала она. — У меня уже мурашки бегают по коже. Каждый раз, вручая мне что-то новое, он улыбается и ничего не говорит.
— Рефлекс садизма. — Бен-Хаим принял толстый конверт, — Он не имеет представления о содержании. Просто таким людям нравится, когда другие страдают. — Он встряхнул знакомую металлическую коробочку, набрал комбинацию, и она раскрылась. Он взял дискету, находившуюся в ней, и поместил в компьютер.
На экране появились неулыбчивые черты Сергуд-Смита.
— Это наша последняя связь, Бен-Хаим, — сказал он. — Сейчас, как и было указано, ваша пехота и авиация готовы к операции. Точная цата будет вам сообщена позже, и вы должны вылететь в соответствие с планом. Вам предстоит все время лететь в темноте, так что позаботьтесь о визуальном и спутниковом ориентировании. Вы уже получили данные о радарных сетях. Не забывайте ни в коем случае, что точное время — единственная гарантия успеха. Сергуд-Смит опустил глаза и чуть улыбнулся.