К звездам (сборник)
Шрифт:
Теперь — как это можно сделать. Прежде всего необходимо атаковать в космосе, чтобы разделить силы Земного флота. Затем нужно захватить Мохавский комплекс. Это необходимо сделать с Земли, потому что ракетная противокосмическая оборона слишком сильна; снаружи через нее не пробиться.
После захвата базы победу закрепит высадка с космолетов. А затем последует капитуляция всех земных сил и окончательная победа.
Еще подробности. Ян, я организую для тебя контакт с повстанческим флотом, чтобы скоординировать операцию. Когда это будет сделано, израильские силы нападут на космоцентр
Ян остановил воспроизведение и повернулся к Бен-Хаиму:
— Он что, с ума сошел? О чем он?
— Нет, с ума он не сошел. Он не просто — он преступно в здравом уме! Соблазняет нас спасением, прекрасно зная, что дело может кончиться катастрофой. А чтобы помочь нам решиться — ссылается на нашу историю. У него мышление изощренное, как у талмудиста.
— Варшавское восстание было во время Второй мировой войны, — объяснила Двора. — Тогда нацисты уничтожали евреев поголовно, а кроме того, те гибли от голода и болезней. И вот они восстали — и дрались голыми руками против пушек, пока их не перебили всех, до последнего. Они знали, что погибнут, но не сдавались.
— И еще важно, — добавил Бен-Хаим, — что они дрались, чтобы вырваться из гетто. А сегодня нам снова приходится жить в гетто, которым может быть и целая страна: как бы ни было у нас хорошо, мы заперты. И Тергуд-Смит знает, что мы мечтаем вырваться.
— А Энтебба? — спросил Ян. — Это что такое?
— Рейд коммандос. Они летели через полмира, не имея ни малейшего шанса на успех. И победили. Тергуд-Смит такой искуситель, что рядом с ним самому сатане делать нечего.
— Я не совсем понимаю, чем он вас искушает. Ведь вам никто не угрожает, вы ни с кем не воюете. Вы можете спокойно переждать всю эту заваруху и просто посмотреть, чем она кончится.
— В принципе, верно. Но если по-настоящему, наша свобода — только иллюзия свободы. Мы свободны, оставаясь в тюрьме, хотя она и размером в целую страну. И кроме того — нами движет чувство справедливости… Мы в своей маленькой свободной тюрьме окружены целым миром экономически и физически порабощенных гоев. Разве мы не должны им помочь? Ведь мы сами тысячелетиями носили оковы и знаем, что это такое… Разве не должны мы поспособствовать другим добиться того же, о чем молились для себя? Я же говорил, что это проблема для талмудистов. Я уже стар, быть может, потому так много сомневаюсь. Мне нужен покой… Но послушаем голос молодого Израиля. Двора, что думаешь ты?
— Я не думаю, я знаю! Драться! Другого пути просто нет.
— Я отвечу так же просто, — сказал Ян. — Если есть хоть какой-то шанс на успех — я обязан принять участие. Тергуд-Смит говорит, что введет меня в контакт с атакующим флотом. Это хорошо. Потому что я скажу им не только о его планах, но и о наших сомнениях — и о том, что за скользкий угорь этот Тергуд-Смит. И тогда ответственность за окончательное решение ляжет не только на меня. Так что мой ответ предельно ясен: я стану делать то, что он скажет.
— Да, на вашем месте я бы вел себя точно так же, —
— Не имеет значения, — возразила Двора. — Его личная судьба нас занимать не должна. Если все это — ловушка, то повстанцев надо предупредить, чтобы они смогли принять меры. Если не ловушка — Израиль должен принять участие в решающей битве. В этой войне, которая покончит со всеми войнами.
Бен-Хаим глубоко вздохнул и качнулся вперед-назад в кресле.
— Уже сколько раз произносились эти слова!.. «Война, которая покончит с войнами». Когда-нибудь исполнились они?
— Нет. Но на сей раз могут исполниться. Ян, включи, пожалуйста, дальше. Давай послушаем, что он еще скажет.
Да. Во всем, что он сказал до сих пор, было много смысла — или бессмыслицы. Ян чувствовал себя в такой же западне, как и израильтяне. С Тергуд-Смитом его связывало только одно: желание убить его. И вместо этого он должен теперь работать на него?.. Он с изумлением помотал головой — потом потянулся к терминалу и нажал клавишу.
— …Время снова выйти из гетто. Обдумайте все, что я сказал. Обдумайте тщательно. Взвесьте свое решение. Доверьтесь кнессету, пусть решают они. Мое предложение нельзя принять частично. Вы должны согласиться со мной целиком — или целиком отвергнуть. Все или ничего. Я обращаюсь к вам в первый и последний раз, больше вы от меня ничего не услышите. Время у вас еще есть, но не слишком много. Атакующий флот будет здесь дней через десять. Космоцентр вы должны захватить перед рассветом, дату вам сообщат. На размышление остается четыре дня. В ближайшую пятницу, вечером, ваша радиостанция будет транслировать обычное еженедельное богослужение, посвященное памяти усопших. Если решитесь — просто назовите Яна Кулозика в числе именитых покойников. Он не суеверен, так что возражать не станет, я не сомневаюсь. А если решите не принимать участие в спасении человечества — не делайте ничего. Больше я вас не потревожу.
Экран потемнел.
— Смотрите, какой грех он взваливает на нас! — сказал Бен-Хаим. — Вы уверены, что он никогда не занимался богословием?
— Ни в чем, что касается моего зятя, я не уверен. Хотя нет. Сейчас я уверен, что всю свою прежнюю биографию он выдумал. Быть может, он на самом деле Сатана, как вы сказали. Что вы намерены делать?
— То, что он и сказал. Передам его предложение в кнессет. Пусть хоть немного ответственности и вины ляжет и на их плечи.
Бен-Хаим повернулся к телефону. Ян с Дворой вышли из комнаты. Слушая Тергуд-Смита, они не заметили, как стемнело. Они вышли на террасу молча, погруженные каждый в свои мысли. Ян прислонился к колонне и посмотрел на огни городка, взбегавшие по склону холма на той стороне долины. Ночь была безлунной, пронзительно-яркие звезды заполнили все небо, от горизонта до горизонта. Какая тишина, как мирно здесь!.. А Тергуд-Смит хочет, чтобы они все это бросили и шли воевать за идеалы. Да, трудное решение, им не позавидуешь. Яну решать было проще… Обернувшись, он увидел, что Двора сидит на диване, сложа руки на коленях.