Кабинет диковин
Шрифт:
Он был жив. Но едва-едва.
Неужели его накачали каким-то наркотиком? Что она должна сделать? Как его спасти?
Девушка попыталась привести в норму дыхание и более-менее спокойно оценить ситуацию. Она обежала взглядом мониторы, стараясь вспомнить то, чему ее учили на подготовительных курсах медицинского колледжа, а также анатомию и биологию, которые она проходила на старших курсах отделения антропологической археологии. Здесь мог пригодиться и тот опыт, который она приобрела во время короткой практики в госпитале.
Нора внимательно вгляделась в другой монитор. Эта машина регистрировала кровяное давление. Верхнее давление – девяносто один, а нижнее – шестьдесят. По крайней
Девушка снова перевела взгляд на монитор ЭКГ. В его правом нижнем углу высвечивалась частота пульса. Сто двадцать пять ударов в минуту.
Вдруг тревожно запищал аппарат, показывающий кровяное давление.
Она склонилась к Смитбеку и вслушалась в его дыхание. Дыхание было частым, поверхностным и едва заметным.
Нора выпрямилась и со стоном отчаяния обвела взглядом мониторы. Господи, ведь надо делать хотя бы что-нибудь! Двигать его она не могла; это означало верную смерть. Если что-то и можно предпринять, то только здесь и немедленно. Если она не сумеет ему помочь, Смитбек умрет.
Стараясь подавить панику, она рылась в памяти. Что все это должно означать – низкое кровяное давление, ненормально высокая частота пульса и низкое содержание кислорода в крови?
Обескровление. Нора взглянула на переполненный сборник крови. Смитбек страдал от массивной потери крови.
Как в таких случаях реагирует организм? Теперь она пыталась вспомнить лекции, которые слушала давным-давно и притом вполуха. Во-первых, начинается тахикардия. Сердце бьется чаще, чтобы напитать органы кислородом. Затем наступает... как же звучит этот проклятый термин... Да, вазоспазм. Она поспешно протянула руку и прикоснулась к пальцам Смитбека. Как она и ожидала, пальцы были холодными как лед, а кожа стала крапчатой. Организм перекрывает приток крови в конечности, чтобы обеспечить кровоснабжение жизненно важных органов.
На последнем этапе падает кровяное давление. У Смитбека оно уже начало снижаться. А затем...
Нора не хотела думать о том, что произойдет после.
Ей стало совсем не по себе. Это какое-то безумие. Она не врач. Что бы она ни делала, ему будет только хуже.
Глубоко вздохнув и заставив себя сконцентрироваться, девушка обратила внимание на зияющую рану. Если бы она даже знала, как закрыть разрез и остановить кровотечение, то это не помогло бы – потеря крови уже была чрезмерно большой. И в операционной не было плазмы, чтобы сделать переливание. Кроме того, переливание тоже выходило за рамки ее возможностей. Она снова взглянула на стойку рядом со столом. На стойке висел пластиковый мешок с тысячей кубиков солевого раствора. Его горловину и вену на запястье Смитбека соединяла тонкая трубка. Запорный кран капельницы был завернут до отказа. В трубку была вколота игла полупустого шприца. Нора догадалась, что все это устройство предназначено для введения наркоза. Возможно, что в вену Смитбека вводился версед. Это делалось постоянно, поскольку действие верседа длится не более пяти минут. Жертва оставалась в сознании, но полностью лишалась возможности сопротивляться. Интересно, почему Хирург не прибег к общему наркозу или не сделал Смитбеку обезболивающий укол в спинной мозг?
Впрочем,
Нора выдернула иглу шприца из трубки и до упора повернула по часовой стрелке запорный кран у основания прозрачного мешка.
«Этого не хватит, – думала она, глядя, как быстро раствор бежит по трубке. – Того, что осталось в мешке, не хватит, чтобы возместить потерю жидкости. Боже, что еще я могу сделать?»
Но, судя по всему, ничего больше сделать она не могла.
Ощущая полную беспомощность, Нора отступила от операционного стола и посмотрела на мониторы. Частота пульса у Смитбека поднялась до ста сорока, а давление – и это был самый тревожный знак – упало до восьмидесяти на сорок пять.
Склонившись к столу, она взяла холодную неподвижную руку в свои ладони.
– Будь ты проклят, Билл, – сказала девушка, сжимая его руку, – ты обязан выкарабкаться – и ты выкарабкаешься.
Сказав это, она стала ждать, не отрывая глаз от мониторов.
Глава 7
А в глубоких каменных склепах под домом 891 по Риверсайд-драйв воздух был пропитан запахом пыли, старых грибков и аммиака. Пендергаст, борясь с болью, двигался сквозь темноту, лишь время от времени приподнимая колпачок фонаря, чтобы взглянуть на коллекцию Ленга или уточнить свое местонахождение. Тяжело дыша, он остановился посередине комнаты со шкафами, заполненными стеклянными сосудами. Первым делом Пендергаст прислушался. Его невероятно острый слух позволил ему слышать крадущиеся шаги Фэрхейвена. Их разделяла одна, от силы две комнаты. Времени у него не было. Рана оказалась тяжелой и сильно кровоточила. Он был безоружен. Средство уравнять шансы находится где-то здесь, в коллекции Ленга. Победить Фэрхейвена он сможет лишь в том случае, если разгадает тайну последнего проекта Ленга – проекта, для реализации которого доктор хотел продлить свою жизнь.
Пендергаст снова приподнял колпачок фонаря и осмотрел стоящий перед ним шкаф. В стеклянных сосудах хранились высохшие насекомые. Пендергаст сразу узнал покрытого ложными перьями жука из болот Мату-Гроссу. Эти жуки были умеренно ядовиты, и туземцы использовали их в медицинских целях. На полке ниже находился ряд сосудов, заполненных сухими тельцами смертельно ядовитых болотных пауков из Уганды. Эти насекомые имели бросающийся в глаза пурпурный и желтый окрас. Шкаф рядом содержал бесчисленное множество сосудов, заполненных сушеными ящерицами. Пендергаст увидел бутыль с безвредным пещерным гекконом-альбиносом из Коста-Рики, банку, заполненную сухими слюнными железами так называемого Монстра Джила, обитающего в пустыне Саноран, и два сосуда со сморщенными телами крошечных краснобрюхих ящерок, живущих в Австралии. В следующем шкафу стояли банки с разнообразными тараканами, начиная с шипящих тараканов Мадагаскара и кончая красивейшими зелеными кубинскими кукарачами. Последние поблескивали в своих сосудах, словно крошечные изумрудные листочки.
Пендергаст понимал, что эти существа собирались не в целях препарирования или классификации. Для изучения не нужно иметь тысячу болотных пауков, кроме того, сушка плохо сохраняет биологические детали строения насекомых. С точки зрения классификации образцы располагались в шкафах вообще без какой-либо системы.
Существовал лишь один ответ – все эти насекомые попали в коллекцию благодаря тем сложным химическим соединениям, которые они в себе содержали. Это было собрание биологически активных соединений в их чистом виде. Все это было логическим продолжением тех неорганических веществ, которые хранились в предыдущих комнатах.