Кабинет диковин
Шрифт:
– И нам из письма уже известно, что именно Энох Ленг совершил эти преступления.
– Вне всякого сомнения.
– В таком случае почему вам требуется моя помощь?
– О самом Ленге практически нет никаких сведений. Я пытался найти информацию о нем в Историческом обществе, в Нью-Йоркской публичной библиотеке и даже в мэрии. Создается впечатление, что все упоминания о нем сознательно изъяты, и у меня есть большое подозрение, что все картотеки почистил сам Ленг. Судя по всему, доктор Энох Ленг был одним из первых спонсоров музея и, кроме того, слыл энтузиастом-таксидермистом. Я уверен, что в музее есть документы, касающиеся деятельности Ленга – пусть и не напрямую. Архивы музея настолько велики и находятся
– Но почему именно я? Почему ФБР просто не сделает официальный запрос на поиск нужных материалов?
– Дело в том, что после официального запроса документы имеют тенденцию бесследно исчезать. Кроме того, я видел, как вы работаете. Редко приходится встретить такую компетентность.
Нора в ответ лишь покачала головой.
– Мистер Пак, вне сомнения, продолжит оказывать нам свою поистине бесценную помощь. Да, и еще кое-что... Дочь Тинбери Макфаддена до сих пор жива. Она обитает в старинном доме в Пикскилле. Ей девяносто пять лет, но, насколько я понимаю, вполне compos mentis [7] . He исключено, что она может очень много поведать о своем отце. Вполне вероятно, что она была знакома с Ленгом. Мне почему-то кажется, что с молодой женщиной она согласится побеседовать гораздо охотнее, чем с агентом Федерального бюро расследований.
7
В здравом уме (лат.).
– Вы мне до сих пор так и не объяснили, почему вас так интересует это дело.
– Причины моего интереса не имеют значения. Однако я считаю, что лицо, совершившее подобное преступление, не может остаться безнаказанным. Даже после смерти. Мы же не забываем и тем более не прощаем Гитлера. Очень важно помнить. Прошлое – кусок настоящего. И именно сейчас оно в значительной своей части является настоящим.
– Вы имеете в виду два последних убийства?
Весь город только об этом и говорил. И на устах у всех была одна фраза: имитация старинного преступления.
Пендергаст в ответ молча кивнул.
– Но неужели вы действительно считаете, что между всеми этими убийствами имеется связь? Что существует псих, прочитавший статью Смитбека и пытающийся воспроизвести эксперименты Эноха Ленга?
– Да, я считаю, что между убийствами имеется связь.
Наступила ночь. Уотер-стрит и лежащие за ней пирсы были совершенно пустынны. Все это окружение действовало на Нору угнетающе.
– Послушайте, мистер Пендергаст, – сказала она. – Я хотела бы вам помочь. Однако я считаю – и об этом я вам уже говорила, – что пользы принести не могу. И если позволите, то я посоветовала бы вам заняться расследованием не старых убийств, а новых.
– Именно этим я и занимаюсь. Однако разгадка новых убийств скрыта в преступлениях девятнадцатого века.
– Каким же образом? – удивленно вскинув брови, спросила Нора.
– Пока не время, Нора. Я еще не накопил достаточно информации, чтобы дать вам исчерпывающий ответ. Однако я уже сказал больше, чем следует.
Нора раздраженно вздохнула и сказала:
– В таком случае прошу меня извинить, но я не могу во второй раз ставить под угрозу свою работу. Особенно не имея информации. Вы меня понимаете, не так ли?
– Конечно, – после недолгого молчания ответил Пендергаст. – Я уважаю ваше решение.
Агент ФБР слегка наклонил голову, и этот простой знак вежливости получился в его исполнении весьма элегантным.
Пендергаст попросил шофера высадить его в квартале от дома. Когда «роллс-ройс» бесшумно отъехал, специальный агент ФБР в глубокой задумчивости двинулся по тротуару. Через несколько минут он
Пендергаст понимал, что дом номер шестнадцать по Уотер-стрит никакой особенной информации в себе не содержит и обыскивать его не имеет смысла. Но в то же время здание таило в себе какие-то особые и загадочные свойства. Для него имели значение не столько факты и цифры, сколько дух и настроение эпохи. Формы и ощущения того времени. В этом доме росла Мэри Грин. Ее отец участвовал в великом исходе из сельских мест в город, случившемся после Гражданской войны. Ее детство было не очень легким, но назвать его несчастливым вряд ли можно. Портовые грузчики в те времена вполне могли заработать на жизнь. Давным-давно девочка играла на булыжниках мостовой, по которым он сегодня ступал, а веселые крики отзывались эхом от тех кирпичных стен, которые он видел. Но затем холера унесла обоих родителей, навеки изменив ее жизнь. И кроме нее, было еще тридцать пять подобных жизней, которые столь жестоко закончились в угольном тоннеле под домом.
Позади него в конце квартала раздался слабый шорох, и Пендергаст обернулся. По направлению к нему с трудом брел одетый в черное сгорбленный старик с котелком на голове. В руках старец тащил кожаный саквояж. Он передвигался еле-еле, опираясь на палку. Создавалось впечатление, что размышления Пендергаста породили эту фигуру из прошлого. Старик приближался, размеренно и негромко постукивая тростью о тротуар.
Пендергаст бросил на старца еще один взгляд и снова обратил взор на «Дакоту», ожидая, когда свежий ночной воздух внесет ясность в мысли. Но никакой ясности не последовало. Перед его мысленным взором снова возникла Мэри Грин – маленькая девочка, весело играющая на булыжниках мостовой.
Глава 7
Прошло уже несколько дней с того времени, когда Нора в последний раз заглядывала в свою лабораторию. Оставив открытой старую металлическую дверь, она включила свет и огляделась. В лаборатории все оставалось на своих местах. У дальней стены стоял белый стол, а на столе – бинокулярный микроскоп, компьютер, набор инструментов для флотации. У боковой стены находились черные металлические шкафы, в которых хранились собранные ею образцы – угли, камни, керамика, кости и другие органические останки. В застоялом воздухе витал запах пыли со слабой примесью дыма, аромата сосны и можжевельника. Эти запахи сразу же заставили ее вспомнить о Нью-Мексико. Что она вообще делает здесь, в Нью-Йорке? Ведь она же специалист по археологии Юго-Запада. Ее брат Скип чуть ли не каждую неделю требует, чтобы сестра вернулась домой, в Санта-Фе. Она сказала Пендергасту, что не может позволить себе потерять работу в музее. Но разве это так страшно? Она вполне может рассчитывать на хороший пост в университете Нью-Мексико или университете штата Аризона. И там и там имеются прекрасные кафедры археологии, где ей не придется доказывать полезность своей работы кретинам вроде этого Брисбейна.
Мысль о Брисбейне заставила ее разволноваться. Кретины или нет, но это был Американский музей. Никогда в жизни у нее не будет другой подобной возможности.
Девушка закрыла дверь и быстро прошла в комнату. Теперь, когда она получила деньги для радиоуглеродного анализа, можно было вернуться к настоящей работе. Из своего фиаско она извлекла хотя бы одну пользу – получила деньги. Теперь следует подготовить древесные угли и органику для отправки в лабораторию Мичиганского университета. Как только она получит результат датировки, ее работа по связям ацтеков и индейцев анасази примет самый серьезный характер.