Кабинет диковин
Шрифт:
Аптекарь (все же это был мужчина) с вопросительной улыбкой на одутловатом бледном лице взирал на посетителя.
– Консультант ФБР О'Шонесси, – представился О'Шонесси, показывая удостоверение, которое выправил для него Пендергаст. – Если позволите, я задам вам несколько вопросов.
Аптекарь долго и внимательно изучал карточку. О'Шонесси даже показалось, что он сомневается в ее подлинности. Однако старик ограничился лишь тем, что пожал плечами.
– Какого рода люди посещают ваше заведение? – спросил О'Шонесси.
– В основном виккане, –
– Виккане?
– Да, виккане. Именно так они теперь себя величают.
– Вы хотите сказать – колдуны и ведьмы? – наконец сообразил О'Шонесси.
Хозяин аптеки утвердительно кивнул.
– А кто еще? Доктора, скажем?
– Нет, докторов не бывает. Иногда заходят химики-любители. Те, кто свихнулся на пищевых добавках, тоже у меня бывают.
– Есть ли среди ваших клиентов такие, которые носят старомодную одежду или вообще странно одеваются?
– Да они здесь все нелепо наряжаются, – сказал аптекарь, сделав неопределенный жест куда-то в сторону Двенадцатой улицы.
О'Шонесси подумал немного и продолжил:
– Мы расследуем преступления, которые случились в конце позапрошлого и в начале прошлого века. Нет ли у вас старых записей, которые я мог бы посмотреть? Списки клиентов или что-то в этом роде?
– Возможно, и найдутся, – протянул аптекарь писклявым голосом и с заметной одышкой.
– Почему так неуверенно? – спросил О'Шонесси, которого ответ старца несколько удивил.
– Аптека сгорела дотла в тысяча девятьсот двадцать первом году. После того как ее заново отстроили, мой дед стал хранить все записи в несгораемом сейфе. Отец, после того как аптека перешла к нему, сейфом почти не пользовался. Там хранилось лишь то, что когда-то принадлежало деду. Отец умер три месяца назад.
– Примите мои соболезнования, – сказал О'Шонесси. – От чего скончался ваш батюшка?
– Мне сказали, что у него случился удар. Через несколько недель после его смерти ко мне пришел торговец антиквариатом. Он осмотрел лавку и купил несколько предметов старинной мебели. Увидев сейф, он предложил мне большие деньги за все имеющие историческую ценность документы и вещи, которые там могут оказаться. Это предложение меня заинтересовало, и я рассверлил замок. Но ничего интересного в сейфе не оказалось. А я так надеялся найти золотые монеты, старинные ценные бумаги или облигации. И антиквар, и я были страшно разочарованы.
– И что же там было?
– Документы. Регистрационные журналы и еще что-то в этом роде. Поэтому я и сказал вам «возможно».
– Я могу взглянуть на сейф?
– Почему бы и нет? – пожал плечами аптекарь.
Сейф находился в полутемной задней комнате среди штабелей пахнущих плесенью картонных коробок и полусгнивших деревянных ящиков. Высокий – до плеч – массивный металлический сейф был выкрашен в зеленый цвет, а на том месте, где должен был находиться механизм замка, зияло ровное цилиндрическое отверстие.
Аптекарь открыл дверцу и, отступив в сторону, пропустил к сейфу О'Шонесси. О'Шонесси присел перед
– Вы не могли бы зажечь свет? – спросил О'Шонесси.
– Не могу. Здесь нет электричества.
– Нет ли у вас под рукой фонаря?
– Нет, – ответил аптекарь и тут же добавил: – Впрочем, подождите...
С этими словами он скрылся, чтобы вернуться примерно через минуту с горящей тонкой свечой в бронзовом подсвечнике.
«Невероятно», – подумал О'Шонесси, взял свечу и, пробормотав слова благодарности, поднес этот хилый источник света к сейфу.
С учетом его размеров сейф был почти пустым. О'Шонесси двигал свечу, фиксируя в уме содержимое металлического шкафа. В недрах сейфа он увидел пачку старых газет в одном углу, небольшие, связанные бечевкой пачки пожелтевших листков бумаги, несколько рядов древних регистрационных журналов, два новых на вид тома в переплете из ярко-красного пластика и с полдюжины обувных коробок с нацарапанными на них датами.
Поставив свечу на дно сейфа, О'Шонесси сразу взялся за старинные регистрационные журналы. Тот, который он открыл первым, оказался инвентарной книгой за 1925 год. На заполненных неразборчивым почерком страницах шел перечень закупленных аптекой лекарств. Остальные старые тома тоже были инвентарными книгами, но только полугодовыми. Заканчивались они тысяча девятьсот сорок вторым годом.
– Когда аптека перешла в руки вашего отца? – спросил О'Шонесси.
Аптекарь на миг задумался.
– Во время войны, – сказал он. – В сорок первом или сором втором году.
«Похоже на то», – подумал О'Шонесси, возвратил на место инвентарные книги и быстро просмотрел газеты. Там он не поднял ничего, кроме свежего облака пыли. Еще в сейфе были счета и накладные оптовиков. О'Шонесси не сомневался, что все эти поставки нашли отражение в инвентарных книгах.
Переплетенные в красный пластик тома выглядели слишком новыми, чтобы представлять для него какой-либо интерес. «Еще одна попытка», – решил О'Шонесси, снял верхнюю обувную коробку, сдул с крышки пыль и открыл.
Там оказались квитанции об уплате налогов.
«Проклятие», – подумал О'Шонесси и поставил коробку на место. Выбрав наугад другую и открыв ее, он снова обнаружил налоговые документы.
О'Шонесси сидел на корточках со свечой в одной руке и обувной коробкой в другой. «Неудивительно, что антиквар ушел отсюда с пустыми руками, – подумал он. – Ну да ладно, попытаться все равно стоило».
О'Шонесси вздохнул и наклонился вперед, чтобы вернуть коробку на место. Его взгляд снова задержался на красных папках. Странно. Аптекарь сказал, что в сейфе хранились вещи, принадлежащие деду. Но разве пластмасса не более позднее изобретение? Ее начали изготовлять наверняка позже тысяча девятьсот сорок второго года. Чтобы удовлетворить любопытство, он протянул руку, взял один из ярко-красных томов и открыл его.