Каблук Маноло
Шрифт:
— Как… — спросила я, ни к кому не обращаясь, — как это произошло?
— Вот и нам хотелось бы знать, — проговорила Лулу. — Теперь поняла, почему мы пошли на похищение? То есть на помощь?
Дрожащими руками я ощупала свою голову. То есть голову Никки Ховард со слегка растрепанными светлыми волосами.
— Я… модель, — застонала я, по-прежнему глядя в зеркало.
Тут до меня наконец дошло, откуда взялся писклявый детский голос, так не похожий на мой собственный: я слышала Никки Ховард, а не себя.
— Вот именно, — медленно проговорила Пулу. — А меня вспомнила? Лулу. Лулу Коллинз. Твоя соседка.
Я взглянула на нее. Лулу выглядела не на шутку встревоженной.
И тут я поняла: она же старалась для Никки Ховард, которой я, вопреки увиденному в зеркале, все-таки не являлась.
— Давай-ка поднимемся наверх, — предложил Брендон, ласково взяв меня за руку, — и там обо всем поговорим. Тебе нужно переодеться. Есть хочешь?
Сколько же потрясений может выдержать человек: у меня каким-то образом оказалась чужая внешность; Брендон Старк (завидный жених, по мнению журнала «Пипл») и Лулу Коллинз организовали мое похищение из больницы; родители, наверное, уже умирают от страха, обнаружив, что я исчезла, — скрывая от меня правду, они специально убрали из палаты все зеркала. И все-таки стоило Брендону заговорить о еде, как желудок тут же яростно взревел от голода. В тот момент вопрос самоидентификации волновал меня меньше всего — я дико хотела есть. О чем и заявил во всеуслышание мой организм. Я присмотрелась к своей руке (а точнее, к руке Никки Ховард), за которую меня нежно держал Брендон: кожа да кости и, кстати, куда-то исчезли браслеты (резиновый благотворительный и еще один, который Фрида собственноручно сделала для меня прошлым летом).
— Пойдем, тебе срочно нужно перекусить, — заботливо заметил Брендон.
— Точно! — оживилась Лулу. — Я как раз припасла твоего любимого сибаса из японского ресторана. Надо только в микроволновке разогреть.
Через несколько секунд мы уже пересекали огромный мраморный вестибюль. Оказывается, Лулу Коллинз и Никки Ховард живут в пентхаусе на последнем этаже реконструированного здания девятнадцатого века, некогда служившего полицейским участком. Мы находились в Южном Манхэттене, лишь в нескольких кварталах от моего дома. Лифт с отделкой из красного дерева и меди обслуживал молодой человек в униформе, который, завидев меня, дотронулся до шляпы с золотой тесьмой и произнес:
— Мисс Ховард! Очень рад.
— Да-да, — ответила я, почувствовав слабость в ногах.
Хорошо еще, что Брендон меня крепко держал, иначе бы я точно упала. Причем не от голода, а от ощущения, что вокруг царит настоящее безумие. Мало того что я разгуливаю в чужом теле, так еще босая и в больничной рубашке. Лифтера моя оригинальная одежда, видимо, нисколько не удивила, поскольку он очень мило попрощался с нами:
— Спокойной ночи, мисс Ховард, мисс Коллинз и мистер Старк!
Мои ступни утонули в пушистом, невероятно мягком белоснежном ковре. Пентхаус занимал колоссальное пространство. В одной из стен располагался большой мраморный камин (правда, незажженный), напротив него — огромная кухня в стиле хай-тек (черный гранит со сталью). Потолок возвышался над головой, наверное, метра на три. В огромных окнах, выходящих на две стороны, виднелись крыши домов Сохо и Нижнего Ист-Сайда. Короче говоря, помещение было оформлено стильно и дорого. Над камином висел огромный плоский экран; на нем транслировалась заставка с плавающими в аквариуме рыбками, и создавалось впечатление, что это действительно аквариум, а не телевизор. Длинные белые диваны были такие пухлые, что, казалось, в них можно утонуть с головой, стоит только сесть. На низеньких столиках рядом с каждым диваном лежали журналы. С их обложек на меня смотрело лицо Никки Ховард. Или, насколько я понимаю, мое лицо.
Брендон осторожно посадил меня на диван.
— Так, сюда, — заботливо проговорил он, — Лулу, тащи скорее еду!
— Одну секунду, — ответила та, открывая морозилку.
— И наверное, какое-нибудь горячее питье, — добавил Брендон, — а то она вся трясется.
Он заметил на подлокотнике дивана кремовый плед и закутал меня. Господи, а мягко-то как! Я взглянула на этикетку: стопроцентный кашемир. Кто бы сомневался.
Пока Брендон возился с пледом, я подняла голову, и наши глаза встретились. Он и правда очень даже ничего. Если, конечно, аккуратно подстриженные мальчики модельного типа в вашем вкусе. Явно не мой типаж. Мне все-таки ближе неформальный стиль длинноволосых компьютерных гениев. По крайней мере, раньше было именно так. Впрочем, освещенные дизайнерской люстрой зеленые глаза Брендона, надо признать, так и манили.
— Ну, здравствуй, наконец, — тихо проговорил он, глядя мне в глаза.
Я не знала, чего ждать дальше. Единственный парень, с которым мы бывали на таком близком расстоянии, — Кристофер, но это совсем другое дело. И потом, Малоуни никогда не воспринимал меня как девушку. Вопрос, можно ли считать Габриеля Луну — он ведь из галлюцинации? В любом случае, откуда мне было знать, что Брендон не просто так ко мне склонился? Я по наивности подумала, что он хочет убрать соринку с моего лица. Дело было, естественно, не в этом. Если только он не собирался убирать ее непосредственно губами с моего рта. В следующее мгновение я поняла, что Брендон Старк меня целует. Я сказала «целует»? Прошу прощения: проводит реанимационные процедуры методом рот в рот. Что удивительно, мне было приятно. Всему виной тело Никки Ховард: как иначе можно объяснить то, что я сама активнейшим образом участвовала в процессе, хотя целовалась первый раз в жизни?
Теперь понятно, почему все помешаны на поцелуях. В любовных романах, которыми Фрида заполонила весь дом (и которые я брала, только когда читать было совершенно нечего), героини постоянно описывали свои ощущения от поцелуев с возлюбленным. Что-то про рот, по которому «растекалось пламя», и всякие там «огненные ураганы», пронзающие тела. Поцелуй Брендона явно не вызвал во мне огненный ураган. И во рту почему-то ничего пламенного не растеклось. Хотя на губах все-таки возникло ощущение приятного тепла. Что было — то было. Причем к Брендону я ничего не испытывала. Представляю, что бы я почувствовала, если бы меня поцеловал тот, кто мне действительно нравится. К примеру, Кристофер. Может, тело Никки Ховард и упивается происходящим, но лично я должна срочно остановиться, пока мы не перешли к более серьезным упражнениям. (Угроза чего казалась вполне реальной.)
Я так сильно отпихнула Брендона, что поцелуй прервался со смешным чпокающим звуком, а мой незадачливый кавалер потерял равновесие и чуть не впечатался лицом в диван.
— Ты чего? — обиженно спросил он, выпрямляясь. — Я скучал по тебе!
Наверняка большинство девчонок отдали бы что угодно за поцелуй известного сердцееда Брендона Старка. Фрида точно сошла бы с ума от радости. Не сомневаюсь, что похищение доставило бы ей огромное удовольствие. Конечно, я оценила обалденную внешность и явный интерес ко мне Брендона Старка. Однако ему нужна не я, а Никки Ховард. А мне не нужен он.