Каблук Маноло
Шрифт:
— По идее, я должна просить прощения, — заявила она, глядя на Козабеллу, экран телевизора, окно за моей спиной — куда угодно, только не мне в глаза. — Короче, извини, если я тебя расстроила. Неправда все это. По-моему, Кристофер до сих пор переживает. Просто он такой странный, что очень трудно понять.
Слезы на моих глазах тут же высохли. Точнее, на глазах Никки. Хотя доктор Холкомб строго-настрого запретил думать так о моем новом теле: «Это твое тело, Эмерсон, а не ее». Ага! Только у меня ее имя, ее лицо,
— Слушай, ты чего взъелась? — спросила я у Фриды. У меня до сих пор стоял ком в горле от одной мысли, что какая-то другая девушка играет с Кристофером в «Джорниквест» или смотрит очередную передачу о хирургии на канале «Дискавери». Хотя, честно говоря, интерес к таким телепередачам у меня в последнее время несколько поутих. Как говорил доктор Холкомб, главное — я жива. Остальное не важно.
— Ничего, — ответила Фрида. — Габриель уехал.
Я даже не сразу поняла, о чем идет речь. Ах да! Габриель довез меня сюда, а потом Фрида пошла с ним в буфет.
— Понятно. — Так вот что не давало ей покоя! Она завидовала моему знакомству с Луной.
— А что ему оставалось делать? — Фрида шлепнулась на стул. — Сюда все равно никого не пускают.
— Ну и? — произнесла я. — Не переживай, он не умрет от разочарования.
— О боже! — воскликнула Фрида. — Тебе и дела нет до Габриеля!
— Ничего удивительного! Мы едва знакомы. И вообще… — Я осеклась, сообразив, что чуть не ляпнула «мне нравится Кристофер». Румянец залил мои щеки. Я не могла открыть свою тайну даже сестре. Кристофер думал, что меня нет в живых, и теперь я выглядела, как Никки Ховард, поэтому рассчитывать на какие-либо отношения с ним не имело смысла. В последний миг я изменила окончание фразы: — Он уверен, что я Никки Ховард.
— И что с того? — пожала плечами Фрида. — Давай-ка полегче с Луной. Он, между прочим, неплохой парень. И хорошо к тебе относится.
— Откуда знаешь? — Трудно было поверить в услышанное, особенно после того, как Габриель практически назвал меня наркоманкой.
— Он сам сказал, разумеется, — ответила Фрида. — Внизу, в буфете. Мы взяли на двоих булку с корицей, огромную, чуть ли не с мою голову. Куча углеводов, конечно, но я уже забыла, что такое диета, с того дня, как тебя привезли в больницу. Когда твоей сестре пересаживают тело, тут уже не до подсчета калорий, знаешь ли. Так откуда он тебя вернул?
Я сморгнула:
— Чего?
— Ты сказала, когда мы все стояли в коридоре, что Луна тебя вернул. Я спрашиваю: откуда?
— Ах, вот ты о чем… Вчера ночью меня похитили Лулу Коллинз и Брендон Старк. Мы были в пентхаусе Никки Ховард. Только об этом нельзя рассказывать, поняла? Иначе у них будут крупные неприятно…
— Лулу Коллинз!!! — взвизгнула Фрида, подскочив со стула, словно ужаленная. — Ты видела Лулу Коллинз? И Брендона Старка? Обалдеть! Ты тусовалась с ними? Куда ходили? В «Тоннель», да? Боже! Джастина Бэя видела?
— Притормози, — остановила я словесный поток Фриды. — Во-первых, кончай орать. А во-вторых, все было совсем не так.
— Кстати, — Фрида прекратила дергаться, и уставилась на меня, — Брендон Старк и Никки Ховард, вообще-то, встречаются. А если он думал, что ты — Никки, значит… Ну-ка признавайся, он пытался тебя поцеловать?
Я отрицательно замотала головой. Не рассказывать же младшей сестре, что вытворяли Брендон и Джастин и как мне все это понравилось!
— Конечно, нет, — отрезала я. — И Брендон, и Лулу просто очень переживали за свою подругу. Поверь, не так уж здорово, когда люди принимают меня за Никки.
К моему удивлению, Фрида закатила глаза.
— Да-да-да, — язвительно проговорила она. — Тебя по ошибке принимают за одну из самых известных в мире молодежных супермоделей. Бедняжка!
— Да, бедняжка, — обиделась я. — И спасибо большое, что сразу же сказала мне всю правду.
— Какую правду? — Фрида озадаченно посмотрела на меня.
— А такую, что они запихнули мои мозги в тело Никки Ховард. — Я старалась, чтобы в моем голосе прозвучало как можно больше яда. — Большое спасибо!
Можно было не волноваться, что детский писклявый голос Никки смажет эффект. Фрида сразу сдулась.
— А, ты об этом… Я ведь сначала хотела, — оправдывалась она, — но мне запретили. Врачи сказали, что тебе нельзя волноваться. Типа нужно какое-то время для адаптации.
— Отлично, — произнесла я, следя за тем, чтобы уровень яда в голосе был соответствующим. — Спасибо за преданность, сестренка!
Похоже, я перегнула палку. Фридины глаза наполнились слезами.
— Знаешь, как было страшно? Я ждала, что ты проснешься и не узнаешь меня. Врачи предупредили, что ты будешь думать… ну, как раньше. А потом смотрю: в кровати лежит просто Никки Ховард. И тут я поняла, что ты никогда не будешь прежней. В смысле никогда не будешь ругать меня за чирлидерство и все такое. Понимаешь?
— Так ты все-таки пробовалась на чирлидера? — взревела я. — Совсем с ума сошла? Мама тебе по полной устроит, когда узнает! Подозреваю, что ты ей ничего не говорила, раз до сих пор жива.
Вместо того чтобы обидеться на мои слова, Фрида расхохоталась.
— Вот-вот! — обрадовалась она. — Как здорово, что ты так говоришь! Ну, может, не так уж и здорово: все-таки немного раздражает. Очень странно выслушивать нотации от Никки Ховард! Впрочем, лучше услышать нотации хотя бы от нее, чем не услышать вовсе.
— Что-что ты хочешь услышать? — спросила мама, входя в палату.
— Да так, — не сразу нашлась Фрида. — Ничего. Мы про одежду болтали.