Кабул, До Востребования
Шрифт:
– Четыре слитка по девять килограммов, - сказал Доккинз. Он вдруг усмехнулся.
– "Четыре девятки"... как и твой товар, Дауд! Итого - тридцать шесть килограммов.
Хамади взял слиток двумя руками. Глядя на американца, спросил:
– Почему так мало? По моим расчетам, вы должны были привезти... сто килограммов! Ровно центнер. А другую половину стоимости товара я согласился взять деньгами - долларами!
– Мы привезли и доллары, - дружелюбно улыбаясь, сказал американец.
– Они в другой сумке.
– Сколько?
– Миллион двести тысяч. Сотенными купюрами.
–
– Послушай, уважаемый...
– Улыбке на устах Доккинза сейчас мог бы позавидовать любой из голливудских актеров.
– Мы привезли ровно столько, сколько смогли собрать. Считай, что это аванс, покрывающий стоимость трети той партии, о которой мы договаривались. И по тем расценкам, что были оговорены ранее. Включая твое условие, Дауд, чтобы половина стоимости товара оплачивалась золотом.
– Вы привезли только аванс? Треть суммы за товар, как я понял?
– Да, именно так, уважаемый Дауд.
– Такой договоренности не было!
– Хамади чуть повысил голос.
– Мы и так вам продаем товар по самым льготным расценкам.
– Мы это ценим. Потому и ведем с вами бизнес. Но и вы, Дауд, должны войти в наше положение. Остальное получите в течение трех суток. Я и Фарход вам это гарантируем!
– Но... Тогда я не смогу передать вам целиком всю ту партию, о которой мы изначально договаривались, - с нотками раздражения в голосе заявил Хамади.
– Сейчас мои люди выгрузят "гуманитарку". А погрузят ровно столько товара, за сколько вы внесете денег и золота!
Улыбка резко сошла с лица американца; его выражение стало жестким, властным, непреклонным.
– Дауд, уверен, ты в курсе того, что происходит вокруг. Нам стоило огромного труда организовать этот рейс! И самим нам... особенно с тем, что мы привезли... тоже добираться сюда было небезопасно.
– Я понимаю, но...
– Через несколько дней берет начало операция "Моштарак". Здесь, в Гильменде, начнется сущий ад! И весь бизнес замрет... На пару месяцев - точно!
– Я могу подождать, - сказал афганец.
– Мой товар, как и золото, не портится. И он всегда будет в цене.
– А вот и нет! У вас на складах и без того скопились огромные залежи. Товар должен приносить деньги! Пока он лежит на складе или в тайниках, он ничего не стоит. Но его нужно охранять. К тому же, склады и тайники могут быть обнаружены, а товар - уничтожен!
– Ничего. Маковые поля у нас здесь большие, урожаи - тучные. Товар всегда будет в наличии.
– Любая вещь становится товаром лишь тогда, когда есть рынок и есть покупатель. А без покупателя ваш опий и героин то же самое, извини, что собачье дерьмо! Кому нужно собачье дерьмо?
– Доккинз положил слиток обратно в сумку и застегнул крепления.
– Жаль, уважаемый Дауд! Думал, что договоримся. Тем более, что мы уже брали товар под авансовые выплаты...
– Речь тогда шла о десятках или сотнях килограммов, - чуть более спокойным тоном произнес Хамади.
– А сегодня мы говорим о партии в десять тонн!
"Ни фига себе!
– охнул про себя Козак, внимательно прислушивающийся к тому, о чем толкуют эти двое.
– Десять тонн героина! Это же... Это, считай, четвертая... ну, максимум, пятая часть всего того объема "герыча", что поставляется через Среднюю Азию в Россию. Вот это масштабы, вот это аппетиты у мужиков..."
Иван, пользуясь тем, что переговорщики вступили в своеобразный клинч, что они уже по второму и третьему кругу стали говорить одно и то же, быстро просчитал в уме несколько цифр.
Стоимость золота, которое находится в той самой проклепанной металлическими бляхами "сумчонке", составляет немногим более миллиона долларов. Плюс "зелень" в другой сумке. Итого, примерно два с половиной "лимона". Треть от суммы той партии, что собираются приобрести Доккинз и Фарход Шерали (последний, кстати, сидит тихо и особо не активничает). Здесь, в этих славных своими маковыми полями, лабораториями по производству героина, наркобиржами и талибами краях, оптовая цена "товара" составляет (именно крупный опт) цифру от семисот до восьмисот долларов США за килограмм. Ну ладно, допустим, как это можно предположить, добрые люди из провинции Гильменд продают свой товар близко к нижней цене, каковая составляет примерно семьсот долларов. Допустим.
В северных провинциях страны высококачественный наркотик котируется уже по цене от тысячи двухсот до двух тысяч долларов. В Таджикистане, в зависимости от местности и близости к транспортным узлам, к Душанбе, к Худжанду, равно как в Киргизии, стоимость килограмма "волшебного порошка" достигает четырех пяти, семи и даже, когда был взлет цен, порой и десяти тысяч долларов за килограмм. В крупных городах России, на Урале, не говоря уже о европейской части страны, оптовая цена увеличивается еще в несколько раз. Ну а те, кто торгуют уже в розницу, смешивают, разбодяживают чистый афганский героин подручными средствами: от фруктозы и лактозы до мела и даже стирального порошка включительно. И на том имеют прибыль в два, а то и в три раза против того, как если бы продавали жаждущим чистый героин. В любом случае, разница между ценой "товара" здесь, в Гильменде, и в каком нибудь российском городе, не говоря уже о всяких там "европах", составляет пятьдесят, семьдесят, а зачастую и сто раз.
И вот от этих колоссальных денег, от сотен миллиардов долларов глобального наркооборота, от шальных состояний, цинично делающихся на человеческих слабостях и человеческом горе, они ни за что не откажутся.
– Жаль, Дауд, очень жаль!
– Доккинз посмотрел на компаньонов.
– Раз уж мы прилетели сюда, раз уж проделали такой длинный и опасный путь... возьмем треть партии. Но люди должны понимать, что впредь мы будем искать другие источники поставок! Ну что ж... Давайте покончим с формальностями. Дауд, деньги твои люди будут пересчитывать?
– Нет, уважаемый, мы вам верим... Только одну пачку посмотрят, если не возражаете. И слитки надо взвесить... Заодно их эксперт проверит.
Доккинз криво усмехнулся.
– Ваше право. Но хотелось бы, уважаемый, побыстрее закончить с этим делом. Нам ведь еще предстоит обратный путь!..
Минут через пять в помещение вошел какой то смуглый мужчина. Он положил слиток на стол, затем достал из кармана пачку долларов, которую унес охранник - взяв первую попавшуюся, - и бросил ее в расстегнутый баул. Затем что то прошептал на ухо Хамади, после чего удалился...