Кабул, До Востребования
Шрифт:
Анна, почувствовав спиной чей то взгляд, обернулась. Поискав глазами, она увидела, как соседка машет ей рукой с балкона. Тоже помахала затянутой в перчатку рукой. Бросила прощальный взгляд на новенькую пятиэтажку с бело салатовым фасадом. Здесь, в этом доме, в квартире на четвертом этаже, она провела изрядный - и не самый спокойный, не самый простой - отрезок жизни. Восемь месяцев назад они с Иваном приобрели в лизинг двухкомнатную квартиру с холлом в этом доме. Менее чем через три месяца Иван уехал. Сначала поехал на Украину, куда его вызвал рекрутер. А уже оттуда отправился
Сейчас, когда она смотрела на этот дом, на двор, куда они с Майей выходили на прогулку три раза в сутки, на женщину, которая прощально помахала ей рукой с застекленной лоджии, Анна вдруг отчетливо поняла - она сюда больше никогда не вернется. Эта страница ее жизни перевернута.
– Прошлое - это лишь пролог к будущему, - поняв, что творится на душе у его спутницы, сказал Виктор.
– Садись в машину, Анна... Мы еще не все дела тут переделали; нам следует поторопиться!
* * *
Через несколько минут "икс" выехал на Крымскую трассу. Виктор сидел рядом, на заднем сиденье. Этого человека тоже сложно отнести к разряду сентиментальных личностей.
Но он вдруг снял перчатку, придвинулся и погладил Козакову по щеке.
– Не надо так расстраиваться, Анна. Скажу банальность: все, что ни делается, - к лучшему.
– Это лишнее, Виктор. Я не маленькая девочка. И с чего это ты... с чего вы взяли, что я расстраиваюсь?
Козакова чуть отстранилась. Достала из сумочки носовой платок, вытерла заслезившийся вдруг глаз. Надо взять себя в руки. А не то тушь потечет, и на кого она тогда будет похожа?
Если она за кого то и переживала сейчас, так это за человека, который, судя по всему, находится в нескольких тысячах километров отсюда.
Почти месяц, если отсчитывать с того памятного дня, когда она мельком увидела мужа в киевском аэропорту Борисполь, от Ивана не было никаких вестей. Как сквозь землю провалился. Весь декабрь, вплоть до позавчерашнего дня, вплоть до двадцать четвертого числа, до кануна католического Рождества, прошел в тревогах и томительном ожидании. После возвращения из Киева, где ей так и не удалось повидаться с мужем и где произошли кое какие странные события, все как то зависло.
Никто ее не побеспокоил в эти дни, никто не звонил, не было ни визитов ментов, ни обысков, ни вызовов в прокуратуру для дачи показаний, ни разговоров о каких то крутых долгах, которые висят на Иване, а значит, и на ней (один из таких "разговоров", на который ее привезли в наручниках, едва не закончился трагически)... Никто за этот период времени не выкатывал предъявы. Не грозился поставить на счетчик; не обещался отобрать машину (которую, кстати, потом сожгли) и квартиру. Или вовсе лишить жизни. Наступила какая то странная тишина.
А ведь те люди, что прессовали ее, равно как и другие, кто устроил "проверку паспортов" четы Козаковых, они ведь никуда не делись. Они были где то рядом. Она это отчетливо понимала. И была внутренне готова к любому повороту событий.
Но то ли некто, проявлявший одно время живой интерес к двум перебравшимся сначала из Москвы в Воронеж, а оттуда уже в Белгород гражданам, вызнал все, что хотел вызнать...
То ли планы поменялись (хотя на разработку, на "просвечивание" были потрачены немалые ресурсы, как материальные, так и людские). Как бы то ни было, но с той стороны ее за все это время более ни разу не побеспокоили.
Анна подправила макияж, после чего положила косметичку в сумочку. Виктор и те, кого еще в четверг вечером отправили сюда, в Белгород, тоже намереваются кое что подправить в картине событий. До настоящего дня никого из тех, кто засветился в ходе "проверки паспортов" четы Козаковых, кто пытался ее кошмарить, не трогали.
Почему с ними не разобрались немедленно? Точнее, после того, как она вернулась из Киева?.. Почему не было задержаний, допросов и уголовных дел? На то, очевидно, имелись какие то причины. Но ситуация поменялась. Когда наезжаешь на жену товарища, который в одно время состоял в спецслужбистском сообществе, пусть даже он проштрафился или попал в немилость, при том, что и сама Козакова еще недавно являлась сотрудником ФСКН, старшим лейтенантом наркополиции, надо быть готовым и к тому, что подобные действия не останутся безнаказанными. К тому, что рано или поздно последует "оборотка".
– Ситуация вынуждает повысить твой статус, Анна Алексеевна, - сказал ей куратор.
– Такие перемены требуют и перемен в местожительстве. А также - что тоже важно - наглядной демонстрации новых возможностей. Уже сегодня мы отправимся в Москву. Но вначале кое кого построим. Так надо..."
* * *
"Икс", за которым хвостом от самого ее дома следовал массивный серый "Гелендваген", свернул с трассы на узкую асфальтированную дорогу, ведущую к коттеджному поселку.
Сегодня двадцать шестое декабря, суббота. "Движуха" началась еще позавчера, после того, как она получила весточку от мужа.
Анна откинулась на спинку заднего сиденья. Прикрыла на короткое время веки. В который уже раз вспомнилось, как она сама отреагировала на весточку от "пропащей души"... Эсэмэска пришла около девяти утра. Они как раз с Майей вернулись с прогулки; Анна поставила на плиту кофе в джезве. Угукнул сотовый - "птичка" прилетела...
Она открыла сообщение. Охнула. Оно начиналось со слов - "Hi, Anna!"
Вскочила на ноги, метнулась в гостиную. Включила лэптоп. Буквы расплывались: на глаза у нее навернулись слезы. Но нужно быть внимательной, потому что важен любой знак, любой символ в сообщении!
Она прочтет это сообщение - позже, позже!
– еще десятки раз.
Сейчас важно набрать его и отправить копию на рабочий мэйл. Чтобы сообщение могли прочесть и те, кто имеют пароли от ее ящиков. Те, кто, как и она сама, уже почти месяц теряются в догадках: куда пропал человек, что с ним, жив ли, и если да, то куда его забросила на этот раз судьба?Шифр прост, как все гениальное. Вернее, та часть шифра, что доступна и известна лично ей.