Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг.

Бешанов Владимир Васильевич

* * *

Очень важной задачей Сталин считал, в преддверии Большой войны, наведение полного «порядка» в доме, то бишь, превращение СССР в единый военно-трудовой лагерь, сцементированный верой и страхом.

Поэтому 15 мая 1935 года он создал еще один орган, о котором до сих пор мало кто знает — Особую комиссию Политбюро по безопасности — для руководства делом ликвидации пресловутых «врагов народа». В состав комиссии вошли Сталин, Жданов, Ежов, Шкирятов, Маленков и Вышинский. Они руководствовались лозунгом: «Чтобы успешно бить врага на фронте, надо

уничтожить сначала врагов в собственном тылу». Цель — обеспечить «морально-политическое единство советского народа».

Иосиф Виссарионович пятнадцать лет шел к вершине, преодолевая сопротивление реальных врагов, идейных противников, упирающихся и сомневающихся. Их происками он объяснял все трудности и все неудачи. Он привык искать врагов всюду и всюду их находил. Враги были среди «ленинской гвардии», правой и левой оппозиции, инженеров-вредителей, военных, дипломатов, народов-предателей и даже в собственной семье. Подобно якобинскому палачу Марату, он мог сказать: «Никакая земная сила не может помешать мне видеть изменников и изобличать их, вероятно, благодаря высшей организации моего ума».

Ленин рекомендовал убивать не только врагов, но и пособников, а также «могущих быть пособниками», «сомнительных и колеблющихся». Однажды начатое дело пора было довести до конца, а заодно — почистить ряды. Слишком много скопилось обиженных: отстраненных от кормила вождей, лишенных возможности властвовать военных, задвинутых на второй план «старых большевиков», «возомнивших себя незаменимыми» зазнавшихся и зажравшихся партийных вельмож, просто «шатающихся». Они переписывались, встречались, что-то обсуждали, а то и умышляли. Несомненно, были и такие, которые спали и видели товарища Сталина в гробу в белых тапочках.

Результаты голосования на съезде партии в 1933 году показали наличие скрытой оппозиции. Перед лицом новой опасности «верные ученики» еще теснее сплотилась вокруг Вождя. Летом 1936 года Сталин начал планомерную зачистку высшего эшелона партии. Николай Иванович Ежов (1895–1940), этот «кровавый карлик», уже примерял свои знаменитые рукавицы.

В результате кропотливого труда правильно ориентированных следователей НКВД вырисовывалась картина грандиозного заговора, опутавшего все государственные структуры. Во главе его стояли трижды исключенные из партии, осужденные на 10 лет заключения, но так и не разоружившиеся недобитки Зиновьев и Каменев. Тайные нити тянулись за границу, к Троцкому (к кому же еще?) «Заговорщики» уже осуществили убийство Кирова и теперь планировали захват Кремля, физическое устранение товарища Сталина и членов Политбюро, список прилагается. После чего в Москву въезжает Троцкий и «реставрирует капитализм».

Давно сломленный Зиновьев во всем сознался сразу и заявил о готовности сделать все, «чтобы заслужить прощение, снисхождение». С Каменевым пришлось повозиться, но и он быстро сдался. 19 августа 1936 года в Доме Союзов состоялся открытый процесс по делу «Объединенного троцкистско-зиновьевского центра». На суд вывели 15 человек, знаменитых в недавнем прошлом партийцев — Зиновьева, Каменева, Смирнова, Мрачковского, Рейнгольда…

Процесс прошел, как по маслу. Под тяжестью «неопровержимых улик» все обвиняемые признались в террористической деятельности, раскаялись и единодушно сами потребовали для себя расстрела. Зиновьев публично каялся: «Мой извращенный большевизм превратился в антибольшевизм, и через троцкизм я пришел к фашизму. Троцкизм — разновидность фашизма».

Их всех убили в ночь на 26 августа. Потом убили их детей.

Под бурные аплодисменты номенклатуры, еще не осознавшей всю глубину замысла Вождя.

Пламенный большевистский публицист Карл Радек (1885— 1939) обличал:

«Уничтожьте эту гадину! Дело идет не об уничтожении честолюбцев, дошедших до величайшего преступления, дело идет об уничтожении агентов фашизма, которые готовы были помочь зажечь пожар войны, облегчить победу фашизму, чтобы из его рук получить хотя бы призрак власти. Люди, поднявшие оружие против жизни любимых вождей пролетариата, должны уплатить головой за свою безмерную вину. Главный организатор этой банды и ее дел Троцкий уже пригвожден историей к позорному столбу. Ему не миновать приговора мирового пролетариата».

Ради погромной публикации арест самого Карла на некоторое время отложили, умел, подлец, глаголом жечь сердца людей.

Вот и Георгий Пятаков просто задыхался от негодования:

«Не хватает слов, чтобы полностью выразить свое негодование и омерзение. Это люди, потерявшие последние черты человеческого облика. Их надо уничтожать, уничтожать, как падаль, заражающую чистый, бодрый воздух».

Что ж, скоро уничтожили и его — действительно, настоящую падаль.

Антонов-Овсеенко разразился статьей в «Известиях» об «особом отряде фашистских диверсантов, с которыми может быть только один разговор — расстрел!» и славил «товарища Сталина, который орлиным взором видит перспективу, обеспечивает единство, превратил СССР в могучий гранитный утес».

Забыл Владимир Александрович про свое троцкистское прошлое, так ему вскоре напомнили и тоже поставили к стенке.

Чекисты уже выдергивали на очные ставки участников будущих политических процессов, вместе с обвиняемыми редактировали показания, оттачивали формулировки, придумывали подробности. «Железный нарком» Ежов с восхитительной непосредственностью описывал механику следствия:

«Прежде, чем протокол давать на подпись обвиняемому, его вначале просматривал следователь, потом передавал начальству повыше, а важные протоколы доходили даже до наркома. Нарком вносил указания, говорил, что надо записать так, а не эдак, а потом протокол давали подписывать обвиняемому».

* * *

23–29 января 1937 года состоялся еще один процесс над ленинскими соратниками — дело «параллельного троцкистского центра». В нем участвовали старые большевики, раскаявшиеся и прощенные оппозиционеры, заслуженные деятели партии «чудес» Пятаков, Радек, Серебряков, Сокольников, Муралов и другие — всего 17 человек. Как выяснилось, и они тоже убивали Кирова, занимались шпионажем, диверсиями, подготовкой террористических групп, строили планы поражения Советского Союза в войне с Германией. Одним словом, «портили чистый воздух» и мечтали о восстановлении «капиталистических порядков».

На суде все они признавались с такой готовностью, что присутствовавший в зале знаменитый немецкий писатель Лион Фейхтвангер (1884–1958) впоследствии написал: «Создавалось впечатление, будто обвиняемые, прокурор и судьи увлечены одинаковым, я чуть было не сказал спортивным интересом выяснить с максимальной степенью точности все происшедшее».

Это в самую точку: Радек, удрученный литературной бездарностью следователя, собственноручно строчил на себя протоколы, Пятаков буйно фантазировал о том, как он тайно летал самолетом в Осло устанавливать связь с Троцким и договариваться о германской интервенции.