Каинова печать
Шрифт:
— Разве ваша семейная карта различна, чтобы отпустить ситуацию? Его высочайшее всевластие Ши’Алуэл посчитал бы личным оскорблением появление такого внука. Ваш общий отец стремился к максимально возможному возвышению рода.
— Чистота крови всегда значила для него очень много. Демонов, носящих титул ниже графского, он уже не относил к Высшим, — согласился Ал’Берит, и его глаза полыхнули гневом несмотря на то, что отчим был уже мёртв. — Но я сын Дхаргона и могу позволить себе такую вольность.
— Для того, чтобы так считали и остальные, необходимо отсечь все линии.
Герцог действовал прямолинейно. Репутацию собеседника
— Все линии, — настойчиво повторил он.
— Я учту ваше мнение, — холодно ответил виконт, давая понять, что никак не намерен следовать рекомендации. И потому Дзэпар сделал небольшую паузу, в упор смотря на собеседника. Ему было необходимо добавить больше значимости дальнейшему.
— Несмотря на то, что лично я поддерживаю сказанное, на этот раз это не мои слова. Мне поручена честь стать голосом Князя. Он призывает вас к служению.
Редко кто из демонов мог услышать, что ему уготовано место в планах Князя Светоносного. И ещё реже подобная честь вызывала яркое чувство довольства. Так что этот раз не стал исключением. По лбу Ал’Берита пролегла хмурая складочка. Сомнительно, чтобы виконт не предполагал, что однажды его сестра удостоится пристального внимания. Такого, которого следовало бы избегать. Однако, видимо, он до сих пор рассчитывал, остаться в стороне от собственного вмешательства.
— Её всевластию Ашенат дозволили распоряжаться людьми на Земле на её усмотрение, — продолжил Дзэпар. — И своими поступками она окончательно доказала, что способна нести лишь неоправданный хаос. Дальнейшая разрушительная деятельность неприемлема. Мёртвых миров и так предостаточно. Отсутствие связи с интересами Ада только усугубляет положение… Непостоянство же стало её устойчивой чертой.
Герцог намеренно выделил свою последнюю фразу. Он знал, что Ал’Берит имеет основания, чтобы частично возразить на неё, но виконт не был настолько глуп. Этот демон и сам понимал, что однажды может оказаться на месте своего отчима или младшего брата. Не даром Ашенат вновь и вновь находила замену привычному любовнику, а могущество великого герцога Ши’Алуэла сыну ничтожного Дхаргона было недоступно. Дать хоть какой-то отпор при прямом столкновении у него бы не вышло.
Между тем повисшее молчание требовало своего нарушения.
— Полагаю, вы понимаете, что ваши заслуги не останутся без внимания? — сухо намекнул Дзэпар, и его собеседник понятливо наклонил голову.
Угроза была ему определённо ясна, отказ означал уйму нежелательных последствий. А надеяться на защиту сестры?
Несомненно, Ашенат возликовала бы и дала волю мести из-за желания создавать вокруг себя дикий хаос. Но в эпицентре этого буйствующего вихря стало бы крайне сложно сохранить себя, чтобы узнать дальнейшие события.
…Ал’Берит молчал, и герцог решил озвучить более приятную вероятность:
— Князь считает, что вы достойны занять места Хранителя летописей и Главного архивариуса Ада. Что означает, по сути, стать его личным секретарём.
— А мне-то казалось, я удачно сменил службу в канцелярии на управляющую должность, — наконец-то высказал хоть что-то виконт, да ещё и с иронией.
— Иногда не стоит предоставлять оставшимся служащим повод высказывать столь лестные отзывы о своей деятельности, — пошутил Дзэпар. Его собеседник принял юмор улыбкой, но лиловые глаза так и остались предельно серьёзными.
— Несомненно, что при отсечении всех линий рода Ши’Алуэла я перестану нести и его наследие. Мой нынешний титул станет утерян, а подобные должности не для обычных демонов.
Начало соглашению было положено.
— Да. Однако Князь видит в вас достойного продолжателя рода другой линии. Вы сможете принять новое имя и занять более подобающее место среди Высших семей Ада, как было бы положено чистокровному потомку графини.
— Кажется, тогда мне придётся перестать называть Дхаргона своим отцом и взять за привычку почаще вспоминать имя матери? — усмехнулся виконт, по сути уже принимая решение. Предложение получить титул графа звучало для него более чем лестно. — Чего именно ожидает от меня Князь, Ваше всевластие?
— Все развлечения Ашенат подводятся под одну черту — личные забавы.
— Предложить ей новую игру, где она станет противостоять уже власти? — вслух задумался Ал’Берит. Несомненно, он уже представлял, как ему следует действовать. Стихию тонких интриг повелитель Аджитанта подчинял себе без особых усилий, а ведь он принадлежал только к «категории новичков».
Герцог Дзэпар ожидал, что вот-вот станет озвучен и некий замысел, но собеседник не стал раскрывать своих карт, а пошёл по другому пути. Он раздражённо воскликнул:
— Насколько же предательство может быть ценно порою!
— Вы говорите о личных ощущениях, — спокойно ответил на это замечание Дзэпар, испытывая внутреннее удовлетворение от того, что сегодня ему не придётся убивать полезного сподвижника. — Даже если бы этого и не требовала ваша присяга, то любой демон всё равно обязан стоять на страже интересов Ада. Поэтому вопрос не о предательстве. Он заключается только в том, проявите ли вы нынче верность?
Вердельит, как и многие прочие демоны и ангелы, «отпустил» ситуацию. Он спокойно принял факт, что до рождения рефаима никакие вмешательства в жизнь человека нельзя считать приемлемыми и законными, да стал выжидать действий Рая. Ангелы не могли не выдвинуть свои требования. И потому сторонники аналогичной позиции планомерно подготавливали почву для принятия их условий без создания опасного для себя прецедента.
Более активные деятели дотошно следили друг за другом и, разумеется, за госпожой Пелагеей, выискивая вероятности для более раннего вмешательства. В результате вокруг женщины собралось предостаточно наблюдателей (как со стороны Ада, так и Рая), а потому никого не удивляло пассивное наблюдение и Вердельита. Если что и поразило бы Высших, так это то, что судьба «угрозы интересам» ему не была столь любопытна, сколь будущее первого заместителя наместника Аджитанта. Он часто дозволял себе удовольствие участия в различных масштабных затеях, но всё же, по сути своей, являлся озорным созерцателем. И оттого варианты прерывания жизни рефаима его мало заботили, ибо в самом факте сомнений не возникало.