Каинова печать

Бреттон Селия

Когда с записями было покончено, Карла по мобильному телефону позвонила Грегу Гоуэру, с оркестром которого пела в ту незабываемую ночь в Джанипер Фоллс.

— Грег, помните Карлу Бруни? Вы не передумали насчет работы? — Она набила монетами вечно голодный автомат, чтобы тот не отключился в самый неподходящий момент, и скрестила все, что только можно скрестить: пальцы, руки и ноги.

— Конечно нет! — ответил довольный голос. — У нас большой туристический автобус, в котором можно спать, поэтому мы ничем не связаны. Ездим по всей стране. График весьма напряженный.

— У вас много концертов? Я бы хотела пару месяцев работать без отдыха.

— Все расписано до февраля. Сейчас мы в Рединге. Если успеете, можете начать с завтрашнего вечера. Начало концерта в половине десятого.

— Я приеду сегодня.

— Но мне нужно время, чтобы оформить контракт.

— Неважно. Я просто хочу петь. Грег объяснил ей, как добраться.

— Вы приедете одна?

—Да.

Если он и удивился, то ничем этого не проявил.

— Будем рады снова видеть вас, Карла.

Она вылезла из кровати и стала прикидывать, кому следует позвонить до отъезда в Рединг. Если Кларк не признает себя виновным еще в ходе следствия, суд над ним состоится не раньше чем в начале следующего года. Инспектору Крэгу она даст номер телефона Грега, а Пол — человек деловой и самостоятельный, как-нибудь обойдется.

В крайнем случае, она позвонит ему сама, когда в оркестре все наладится. Надо оставить инструкции директору студии, чтобы записи передали в контору Пола. Скорее всего, Диллон не станет заниматься ими до ее возвращения, но это неважно. Вот Чака Мейсона нужно увидеть обязательно и договориться, чтобы он присмотрел за домом...

Когда все было закончено, Карла с чемоданом в руке нажала на кнопку звонка соседа.

— Привет, Чак.

— Привет, — сухо ответил он, не сводя глаз с чемодана.

— Я уезжаю с оркестром на гастроли. Вернусь не раньше конца зимы.

— Даже так? — Он поскреб подбородок. — А как же твой муж, Карла?

— Я подаю на развод.

Брови Чака взлетели вверх, потом опустились и сошлись на переносице.

— А ему ты сказала?

— Нет еще, — уныло ответила она. — Не могу собраться с силами.

— Значит, на гастроли, говоришь? А куда?

— По всей стране. Сегодня здесь, завтра там.

— Тогда эта штука тебе понадобится. — Чак протянул Карле футляр с гитарой. — Марк привез ее вчера, надеясь повидаться с тобой.

— Ох... — невольно вздохнула Карла и покраснела. — Чак, дело в том, что у него есть другая женщина. Но это долгая история. — У Карлы задрожала нижняя губа, и в нее пришлось вцепиться зубами. — Расскажу после Нового года, когда вернусь. — У нее перехватило горло. — Может, тогда у меня будет больше сил.

— На мой взгляд, до тех пор тебе следовало бы поговорить с Марком. Он выглядит не счастливее тебя.

Пусть его утешает Лотта, хотела ответить Карла, но вместо этого просто покачала головой.

— Не сейчас. Я не могу. — Ее ладонь защитным жестом легла на живот.

В конце улицы показалось такси. Чак быстро и крепко обнял Карлу.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Не волнуйся, дорогая, я присмотрю за всем.

Карла на секунду заколебалась. Правильно ли она поступает? Потом она кинула взгляд на такси и подняла чемодан. Отъезд — ее единственный шанс.

Теплый прием, который оказали ей Грег и музыканты, подбодрил Карлу. Ей выделили собственный отсек в автобусе, поставили в программу вечернего концерта и повезли обедать в китайский ресторан. А затем началась сумбурная артистическая жизнь. Один день переходил в другой, так же заполненный пением, переездами, едой, репетициями и сном когда придется и где придется. Карла работала сверх всякой меры, напрягая все силы, и вскоре впала в оцепенение от переутомления.

В те редкие моменты переездов с места на место, когда оркестр отдыхал, мысли Карлы обращались к Марку, к воспоминаниям о том, как он любил ее. Его глубокий, чувственный взгляд запал ей в душу. Было невыносимо думать, что все это оказалось ложью.

А потом ее настиг последний удар. Это случилось через пару недель после ее присоединения к оркестру.

— Карла, что случилось? — При виде ее красных глаз Грег остановился у двери оборудованного в автобусе душа.

— Я думала, что жду ребенка, а оказалось, ничего нет, — потерянно ответила она. Оборвалась последняя ниточка, связывавшая ее с Марком... — Может, оно и к лучшему.

— Все в твоих руках, — осторожно промолвил Грег.

— Да, конечно... — Карла тяжело вздохнула и заставила себя улыбнуться. — Я это переживу. Просто очень хотелось.

— Ты сможешь петь вечером? — Им предстоял большой концерт в одном из крупных поселков центральной Англии.

— Я живу только для того, чтобы петь, — ответила Карла, собрав все свои силы.

— Раз так, выделим тебе сольную часть и пой что хочешь. Это помогает.

— Да... — Марк освободил музыку, скованную и запертую внутри ее души после смерти родителей, и она поплыла к слушателям, покоряя сердца, возвышая души, вызывая смех и слезы.

Пол Диллон тоже зря времени не терял. Он активно раскручивал записи песен Карлы. Запросы на интервью и выступления по радио и телевидению сыпались как из ведра, а он не мог связаться с Карлой. Она оставила ему кассеты с хитами, но не оставила адреса.

Стоя на сцене, Карла пела песню, которую Пол считал лучшей из всего ею написанного.

Я помню каждое твое слово,

Каждое обещание, которое мы давали друг другу.

Как хорошо, что я не знала будущего,

Иначе я встала бы на колени и начала молиться.

Каждый раз, когда Карла пела эту песню, ее голос прерывался и дрожал, а сердце разбивалось на куски.

Лето, Марк, его мощное душевное и физическое обаяние не могли исчезнуть из ее души. Музыка не помогала. Наоборот, каждый раз Карла переживала боль и смерть еще одной частички своего сердца. Ничто не могло ей помочь, и сознание этого делало ее исполнение еще более впечатляющим.