Каир. Биография города
Шрифт:
Исмаил предпринимал отчаянные усилия, чтобы спастись от европейской «щедрости» и нараставшего внутри страны возмущения его жестокой и репрессивной политикой в отношении крестьянства. Снова создалось такое положение, когда можно было ожидать или взрыва изнутри, или иностранного вторжения. Исмаил понимал, что ему никогда не спастись от европейской финансовой кабалы. Его единственная надежда заключалась в том, чтобы получить помощь от кого-то, кто не был замешан в финансовом грабеже Египта. К несчастью, он не мог доверять никому ни в Египте, ни в Европе. Если бы он мог положиться на армию, она по крайней мере помогла бы его попыткам вырваться из европейских объятий и задушить народное возмущение. Будь он мамлюкским султаном, он просто закупил бы новую партию мамлюкских офицеров, чтобы заменить ими продажных турок и албанцев. Но мамлюкская система была мертва, и он
Идея была довольно разумной, так как у американских офицеров 1860-х годов накопилось больше военного опыта, чем у всех военных Европы. Только что закончилась американская Гражданская война, первая современная война, и южные штаты кишели офицерами и джентльменами без гроша в кармане и без надежд на будущее; и в 1869 году Исмаил поручил американскому офицеру капитану Тадеусу Мотту (из армии северян) подобрать американских офицеров для египетской армии. В течение года Мотт привез в Каир генерала Лоринга, еще двух генералов, девять полковников, двух майоров, врача и профессора геологии. Все они, за исключением четверых, служили в армии конфедератов, то есть южан.
О том, как они служили Исмаилу и какую роль сыграли в жизни страны, можно судить по их поведению в двух важных событиях: в англо-египетской экспедиции в глубь Африки и в подавлении давно назревшего и вспыхнувшего в 1881 году восстания. Но пока что они жили в Каире, где производили небывалую сенсацию своим поведением в стиле д'Артаньянов или ковбоев с «дикого запада». Они постоянно попадали в неприятности, так как настаивали, чтобы с ними обращались как с джентльменами и как джентльмены считали, что им все дозволено.
Однажды майор Морган, генерал Лоринг и американский полковник Шейле-Лонг находились во французском театре и в антракте зашли в буфет. Туда зашел начальник каирской полиции Али-бей. Поскольку майор Морган был чином ниже и находился на службе у хедива, Али-бей приказал ему подать стакан воды. Морган возмутился. Он наполнил стакан водой и выплеснул ее в лицо Али-бея, после чего еще дал ему пощечину. Али-бей бросился в королевскую ложу и с гневом доложил о происшествии, на что Исмаил ответил: «Так тебе и надо», — и добавил: «Я привез американцев не для того, чтобы они тебе прислуживали… Иди и проси прощения», что и было сделано.
25-летний Морган был гардемарином в Аннаполисе и замечательным наездником. Как-то он ехал верхом вдоль проспекта Шубры, обычного места для светских прогулок, и мимо него проехали дамы в карете с гербом хедива, за ними следовали верхом два евнуха с обнаженными саблями. По существовавшему правилу, мужчины — во всяком случае, джентльмены — должны были отворачиваться при виде леди, но Морган подъехал поближе, чтобы заглянуть в карету, и увидел красивую девушку, которая вдруг протянула ему розы и платочек. Морган от неожиданности уронил их. Все поняли, что кто-то из королевского гарема флиртует с американским офицером. Морган спохватился: не спешиваясь, он нагнулся, подобрал цветы, затем пришпорил своего скакуна и умчался. Евнухи бросились вдогонку, размахивая саблями и явно намереваясь отрубить голову Моргану.
У пересечения проспекта Шубры и железной дороги двойной шлагбаум был закрыт. Морган перескочил через первый шлагбаум, но в это время, словно в фильме о «диком западе», показался мчащийся поезд. Морган ударил коня шпорами, и он, несмотря на небольшой разбег, перескочил через второй шлагбаум. Поезд заградил путь преследовавшим его евнухам. Морган ускакал, но ему пришлось несколько дней прятаться в русском посольстве, где он весело проводил время с русскими друзьями, пока не утих скандал.
Чтобы узнать о серьезной деятельности американцев, нужно прочитать книгу Шейле-Лонга «Моя жизнь на четырех континентах». Исмаил назначил полковника Шейле-Лонга начальником штаба при английском генерале Гордоне, который направлялся вверх по Нилу, чтобы занять пост губернатора Египетских экваториальных провинций. Исмаил хорошо понимал, что Гордон на самом деле защищает только интересы Англии. В это время Стэнли готовил экспедицию для поисков Ливингстона. Исмаил объяснил Шейле-Лонгу, что целью этой экспедиции является водрузить британский флаг над Угандой. Он поручил полковнику улизнуть от Гордона, обогнать лондонскую экспедицию и постараться заключить с королем Уганды договор в пользу Египта. В Гондокоро, когда Гордон на минуту отвернулся, Шейле-Лонг спрыгнул с борта парохода, отчаливавшего от берега, и помахал рукой изумленному Гордону. Во время своего путешествия Шейле-Лонг открыл озерную систему Кеога в Центральной Африке. Когда полковник возвратился в Каир, от него остались кожа да кости, и он так походил на египетского нищего, что его не хотели пускать в новый отель «Континентал-Савой». Ему все же удалось проникнуть в отель, где он увидел американского генерала Алекса Рейнолдса и попросил у него пиастр. По привычке европейцев, генерал хотел было проучить нищего хлыстом, но Шейле-Лонг произнес по-английски: «Так-то меня принимают…»
Нет сомнения, что Исмаил доверял американцам больше, чем кому бы то ни было в военном штабе. Исмаил высоко оценил услуги американцев и подарил генералу Шерману в благодарность за то, что тот одолжил ему своих офицеров, мешок с брильянтами на сумму в 60 тысяч долларов. Шерман прибыл в Каир в 1872 году, и потребовался специальный акт конгресса, чтобы разрешить ему беспошлинный ввоз брильянтов в США.
Исмаил находился в безвыходном положении. В 1876 году европейцы, самовольно взяв на себя роль контролеров египетских финансов, уведомили его, что он задолжал им 91 миллион фунтов. По словам Маккоуна, в 1879 году кредиторы Исмаила утверждали, что задолженность составляла уже 100 миллионов фунтов. Защитники Исмаила убеждены, что он никогда не получал такой суммы. По крайней мере 25 миллионов фунтов были израсходованы на Суэцкий канал, строительство новых ирригационных систем, железных дорог, мостов, телеграфных линий, маяков, гаваней, доков, сахарных заводов и «османизацию» Каира. Исмаил действительно потратил огромные суммы на все это строительство, но никто не знает истинной цифры.
В 1879 году Англия и Франция осуществили наконец свою давнишнюю мечту. После того как их эксперты представили доклад о долгах Египта, они вмешались открыто, взяв под контроль египетские финансы и назначив двух генеральных контролеров — английского и французского. По какому праву они так поступили, никому не известно и поныне.
19 июня 1879 года они предприняли еще один чрезвычайный шаг. Генеральные консулы Англии и Франции прибыли во дворец Абдин и потребовали отречения Исмаила. Ему угрожала не вторгшаяся чужеземная армия, а нечто более могущественное и опасное — великие европейские державы, стремившиеся овладеть Египтом. Он не мог обратиться за поддержкой к народу, так как народ изнемогал под тяжестью введенных им налогов и податей, ненавидел его и был рад его отречению. Исмаил попросту пал, передав страну в руки европейцев. Он умер в изгнании в 1895 году.
Его сын Тевфик унаследовал то, что осталось от Египта, причем для народа эти последние годы «независимости» страны были самыми тяжелыми. С 1860-х годов все египтяне оказались «во власти семнадцати мелких консульских трибуналов» (Маккоун), ибо ни одного иностранца в Египте не мог судить египетский суд. Иностранец отвечал только перед консульством своей страны, и эта система вела к ужасным злоупотреблениям в деловых отношениях, к дискриминации египтян при расследовании уголовных преступлений, к беспощадному грабежу земли и имущества египтян. Даже лорд Милнер резко осудил эту систему судопроизводства как «позорную болезнь». Некоторые консульские суды брали на себя право судить египтян и выносили им приговоры, которые приводились в исполнение под нажимом дипломатических представителей. Этот порядок стал именоваться «режимом капитуляций». Он был одним из важнейших инструментов британского правления и способствовал укреплению господства европейцев в Каире. Был даже разработан кодекс коллективных иностранных судов, так называемых «смешанных трибуналов», которые защищали иностранцев от действия египетских законов. Система эта была ликвидирована только на конференции в Монтрё в 1937 году.
Маккоун писал в 1877 году, что лозунг «Египет для египтян» стал выражением всеобщих национальных чаяний. В 1866 году француженка Олимпия Одуар опубликовала книгу «Тайны Египта, сбросившего покрывало», которая произвела сенсацию, ибо она рисовала Исмаила жестоким варваром, сосавшим кровь своего народа. Одуар страстно и убедительно доказывала, что Исмаил безнаказанно захватывал понравившиеся ему частные земли, разорял поборами целые деревни и даже с женами обращался жестоко. В 1868 году леди Дафф Гордон писала из Каира в журнале «Макмилланс мэгэзин»: «Мне трудно описать все мучения народа… Каждый день приносит новый налог. Теперь заставляют платить за каждое животное — верблюда, корову, овцу, осла, лошадь. Феллахам больше не по средствам хлеб: они живут на ячменной каше, разбавленной водой». Налогами облагалось не только имущество феллахов, их заставляли платить поборы за то, что они рождались, женились, умирали, входили в город, покупали соль.