Каир. Биография города
Шрифт:
Археолог Огюст Мариетт, которого египтяне уважают больше других ученых, прибыл в Каир в 1850 году, и мы должны быть глубоко признательны ему за замечательную коллекцию египетских древностей в каирском Музее фараонов. Он основал этот музей и собрал все его экспонаты.
В конечном итоге настоящие ученые вытеснили вандалов, и в 1827 году французы создали в Лувре египетский отдел. Его возглавил Жан Франсуа Шампольон, позднее назначенный заведующим первой в Европе кафедры египтологии в Коллеж де Франс. 17 лет спустя такая же кафедра была создана в Берлине, и ее возглавил немецкий египтолог Лепсиус. Шампольон прославился тем, что с помощью смелой теории о фонетическом характере иероглифов расшифровал надпись на Розеттском камне. В 1828 году он прибыл в Каир во главе французской экспедиции.
Египет времен фараонов вызывал в Европе XIX века все возрастающий интерес, и естественно, что европейцев больше всего привлекал Каир. Если ранние путешественники были в основном профессионалами, сейчас десятки талантливых любителей описывали свои поездки в экзотический город. Читая многочисленные тома таких описаний, можно получить полное представление о Каире 20-х, 30-х, 40-х годов прошлого века и заметить, как в глазах европейцев город превращался из столицы таинственного Востока в обычный город, куда мог приехать всякий, если у него были для этого деньги. И конечно, эти путешественники писали о Каире Мухаммеда Али.
Сначала путешественниками-любителями были главным образом англичане, но от них не отставали и американцы.
Лучшее описание каирских улиц и уличного движения в начале XIX века оставил капитан Мойл Шерер, посетивший Каир в 1822 году. Он увидел на узких оживленных улицах «поток людей в чалмах, длинные вереницы верблюдов, писцов и купцов, кое-где одинокого всадника, богатого каирца на муле, бедняка с крошечным перегруженным ослом, группу вооруженных албанцев, вереницу едущих в бани женщин с закрытыми чадрами лицами, закутанных в черные мантии; женщины ехали верхом на высоких седлах, и не было видно ни фигуры, ни лица, ни ноги — ничего, кроме темных сверкающих глаз. Впереди окриками и ударами разгоняли прохожих рабы, вел лошадь слуга, и у каждого стремени по слуге…».
В 1836 году Эдуард Лейн опубликовал свой труд «Современные египтяне». Это был не рассказ путешественника, а добросовестное и точное описание жизни египетского народа, его обычаев и нравов. Труд Лейна стал руководством как для ученых, так и для любителей, интересовавшихся Египтом и, в частности, Каиром. Благодаря этой книге в Каир хлынули англичане и англичанки в поисках «настоящего Египта». Хотя труд Лейна и помогал им лучше понять все, что они видели в Каире, немногие из них смогли проникнуться жизнью египтян так глубоко, как Лейн.
Американцы появились здесь в 1830-х годах, причем визит в Каир был для них как бы приятным эпилогом их респектабельного паломничества в Святую землю. Наиболее интересен из этих первых американцев Джордж Стефенс, довольно наивный путешественник, прибывший в Каир из Петры и Палестины. Американский консул в Каире (англичанин по имени Джордж Глиддон) представил его Мухаммеду Али, и Стефенс рассказывает — почти в стиле Марка Твена — о беседе с пашой. «Его (Мухаммеда Али) драгоман Нубар-бей (армянин) представил меня, — пишет Стефенс. — Паша отложил трубку (кальян), показал рукой, чтобы я сел справа от него на диван, и любезно сказал, что он приветствует меня в Египте. Я ответил, что ему скоро придется приветствовать здесь полмира; он спросил почему; без всякого желания польстить старому турку я ответил, что все ныне хотят посетить эту интересную страну… Зная его страсть ко всяким новинкам, я сказал, что ему следовало бы продолжать свои добрые и полезные дела и ввести пароходное сообщение между Александрией и Каиром. Он снова вынул изо рта мундштук кальяна и торжественно, будто он провозглашал библейское изречение «Да будет свет, и появился свет», объявил, что он уже заказал парочку пароходов. Я знал, что он привирает…»
Но старый турок совсем не врал Стефенсу, потому что в последующие 10 лет на пароходах от Каира до Александрии совершили плавание 15 тысяч человек.
По дороге домой консул Глиддон предложил Стефенсу навестить губернатора Каира. Когда они поднимались по ступеням Дворца правосудия, то увидели лежавшего ничком араба, которого два человека нещадно стегали кожаными кнутами. Они посетили также рынок рабов, но для американца Стефенса в этом не было ничего нового; он не выразил возмущения и лишь упомянул в книге, что видел «абиссинку с красивым и умным лицом, одетую в шелка, с украшениями из золота и раковин; она окликнула меня, выглянула из-за занавески, улыбаясь и кокетничая, а когда я стал удаляться, заплакала и надулась…».
В целом американцы взирали на Каир иными глазами, чем европейские путешественники, — они и сейчас относятся к нему иначе. Со своим практическим умом они реалистически воспринимали грязь и нищету города. Особенно типичен Джеймс Юинг Кули, посетивший город в 1839–1840 годах. Кули тоже приехал из Петры и Палестины, и в Каире его больше всего поразили глупые обычаи и высокие цены за гостиницы. Заметил он и кое-что похуже: «Долгие годы деспотизма и рабства привели к тому, что народ, привыкший к грабежу со стороны правительства и его чиновников, к отсутствию всякой заботы о своих нуждах, начисто потерял моральное мужество и чужд элементарнейшим принципам честности». Когда Кули поехал к пирамидам, то увидел, как с холма прямо на него несутся полуголые арабы с дубинами в руках. Некоторые были одноглазые, у других не хватало пальцев, у третьих выбиты зубы; все несли кожаные бутыли с водой для путешественников, свечи для освещения внутренних покоев пирамид и дубины, чтобы отгонять других «гидов».
Самым важным американцем в то время считался консул Джордж Глиддон, и хотя некоторым американцам он нравился, Кули терпеть его не мог. Глиддон был единственным иностранным консулом, выступавшим против массового грабежа и вывоза древностей из Египта. В 1841 году он опубликовал «Призыв к антикварам Европы», убеждая европейцев не злоупотреблять вывозом древностей; однако и он не решился потребовать полного прекращения грабежа. Он с презрением отзывался о наполеоновских ученых и их труде «Описание», резко критиковал Мухаммеда Али и французов и хвалил за джентльменское поведение живущих в Египте англичан. Он утверждал, что почти все иностранные консулы получают барыши от монополий Мухаммеда Али и замешаны в аферах с экспортом древностей. Правда, позднее англичанин д-р Бауринг заявлял, что Глиддон и сам был замешан в этих аферах. Глиддон хорошо отзывался только о русском консуле и писал, что русские очень деловиты и ведут себя как джентльмены. Русские первыми создали специальные институты для обучения молодых дипломатов восточным языкам, а Глиддон и русский консул были единственными дипломатами в Египте, говорившими по-арабски. В 1837 году Глиддон направил президенту ван Бурену доклад о поведении иностранных консулов в Каире, и, судя по всему, его особенно расстраивало то обстоятельство, что дипломаты стараются не допустить участия США в грабительской торговле с Египтом. Он упоминает также, что пароходная компания «Пенинсула энд Ориентал» намерена привезти в Египет большое число американских туристов, что должно помочь США примкнуть к «широким и всеобъемлющим» планам захвата египетского рынка.
Книги Буркхардта, Лейна, Стефенса, Кули и Глиддона пробудили у англичан и американцев не только желание познакомиться с древними египетскими памятниками, но и самим окунуться в экзотическую жизнь Каира. Появилось и много туристок. Поездка женщины в Каир сама по себе была необычным явлением, но, когда женщины принялись в деталях описывать все, что они видели на улицах, в домах и дворцах, этот восточный город предстал перед далекими питателями, сидевшими у каминов в гостиных английских викторианских домов, в совершенно новом измерении. Читатели увидели его глазами «бесстрашных» путешественниц, которые, как и следовало ожидать, добавили к описанию Каира легкий элемент сплетен и бытовые детали.
В 1839 году г-жа Доусон Дэймер опубликовала на редкость натуралистический рассказ о своем пребывании в Каире, в том числе о посещении дворца Мухаммеда Али в Шубре. Она пишет о вульгарно обставленных апартаментах дворца и восклицает: «Увы, это вкус рядового английского мебельщика!» Она посетила полулюбительский и полупрофессиональный театр на острове Рода, где шел итальянский водевиль, а в зрительном зале сидели в основном «левантийские женщины» и «красивые еврейки». Она упоминала, что д-р Аббот добивался открытия в Каире библиотеки и что она присутствовала на английском богослужении в протестантской часовне, построенной немецкими миссионерами.