Как Бабы-Яги сказку спасали
Шрифт:
— Чего кричишь, бедняжка?
— Ох, как вы меня напугали!
— Это хорошо.
Маше захотелось скорее выйти из этого поезда.
— А скоро будет Бурзачило?
— А вам зачем?
— А мне там выходить.
— Ну и выходи!
— Так где выходить?
— Сама сказала: «В Бурзачило».
— А когда будет эта станция? — Маша начинала терять терпение.
— Какая станция?
— Бурзачило! — закричала Маша.
— Когда будет? Да хоть сейчас!
Проводник дёрнул стоп-кран. Поезд остановился.
— Вот тебе
Маша бросилась к своему месту, схватила сумку и побежала к выходу. Дверь вагона была закрыта. Маша лихорадочно дёргала ручку, но всё было напрасно. Поезд тронулся.
— Проводник! — испуганно закричала Маша. — Проводник!
— Чего тебе надобно? — раздался сзади противный голос.
— Дверь не открывается!
— А ты дёрни за верёвочку, дверь и откроется, — сказал проводник.
И тут Маша увидела свисающую с потолка замусоленную верёвку с петлёй. Маша, не понимая, что делает, изо всех сил дёрнула эту верёвку. Дверь тут же сама открылась, больно ударив проводника по лбу. Маша повернулась. Проводник держался рукой за лоб. Волосы, закрывавшие половину его лица, откинулись назад. То, что она увидела, привело её в ужас. У проводника был… один глаз. Другого не было вообще. От подбородка до лба была сплошная ровная щека.
— Мама! — закричала не своим голосом Маша и спрыгнула с поезда.
Глава вторая. Сказочная скука
Совсем ещё недавно в сказочном лесу всё шло своим чередом. Богатыри сражались со Змеем Горынычем, Гуси-лебеди детей воровали, Соловей-разбойник свистел так, что прохожие люди теряли сознание, а потом недоумевали: «Кто же свистнул их денежки?»
Но вдруг всё изменилось. Стали происходить странные вещи. Кощей Бессмертный бросил интересоваться принцессами, дерево с молодильными яблоками перестало давать плоды, Жар-птица прекратила излучать свет и тепло. Напала на сказку скука и безразличие.
Только три Бабы-Яги, три неразлучные сестрицы знали, в чём дело.
В избушке на курьих ножках, как и положено, был полный беспорядок. В углу стояла треснувшая ступа, совершенно не пригодная для полётов. На ржавом гвозде висела шапка-невидимка, старательно обглоданная молью.
Потолок покосился, и казалось, что он держится на одной паутине. На печи красовалась надпись: «Кощей дурак». Лет пятьсот назад
Старшая Баба-Яга лежала на дубовой лавке и тоскливо разглядывала эту эпитафию.
Средняя сестрица с силой втирала ей в костяную ногу какую-то мазь, похожую на скисший йогурт.
Костяная нога слегка дымилась от этой процедуры, как будто из неё добывали огонь.
— Ты не жалей мази-то, погуще сдабривай. Скрипит окаянная, спасу нет.
— У нас етой мази всего тридцать бочек осталось — лет на шестьсот хватит, а потом что?
Средняя Баба-Яга была самой глупой, но экономной.
— Не прожить нам, сестрица, столько лет, — вздохнула старшая.
— Как это не прожить? Мы же вечные.
— Бабы-Яги живут только в сказках. На дворе двадцатый век колготится. Сказки про нас никто не читает, новые никто не сочиняет. Мы теперича бездельные. Ну, ладно, хватит.
Старшая Баба-Яга прошлась по комнате. Скрип в ноге пропал. Средняя потащила остатки мази в чулан. Через некоторое время оттуда донеслось:
— А раньше-то бывало… То тебя Алёнка в печку хитростью заманит, то Иван-дурак такое вытворять начнёт, что и вспомнить стыдно.
— Так он же дурак, что с него возьмешь?
В чулане раздался страшный грохот, и на пороге появилась средняя Баба-Яга с огромной шишкой на лбу.
Сёстры давно привыкли, что с ней всегда что-нибудь происходит. Пойдёт за водой — обязательно в колодец свалится, кашу сварит, так на себя её и выльет. Бестолковая, одним словом. Но очень инициативная.
Однажды притащила невесть откуда железяку: «Змей Горыныч сказывал, очень нужная в хозяйстве вещь. „Огненный тушитель“ называется».
Бабы-Яги заинтересованно смотрели на эту диковину, а средняя решила продемонстрировать её действие. Она повернула рычажок и с силой на него нажала… Повалил белый пар, потом забила пена, огнетушитель взмыл к потолку и завертелся волчком.
Пытаясь увернуться, сестрицы бегали по избушке, сметая всё на своём пути. Огнетушитель не отставал. Перебил посуду, развалил печь и, проломив дверь, вылетел во двор. Там он ещё немного полетал, обильно поливая ядовитой пеной бельё на верёвке. Затем вернулся в избушку, сильно стукнул среднюю Бабу-Ягу и только после этого улетел в сторону леса, приветливо помахивая пенным хвостом.
— Эх, какая жизнь была! Просто сказка! — мечтательно произнесла средняя Баба-Яга и, споткнувшись о порог, грохнулась на пол.
— Коль сказки нет, так и помирать пора. А ты мази жалеешь! — Старшая вздохнула и полезла на печь.
— А помирать-то не хочется!
— А так жить тебе хочется? — раздался с печи злобный голос. — Никто не потревожит, каргой старой не назовёт. Царевна-лягушка в девках засиделась, Гуси-лебеди в зоопарк улетели… Рушится жизнь сказочная.