Как большой бизнес построил ад в сердце Африки

Африка, недавно столь далекая, просто другой мир, за последние 20 лет приблизилась к нам на угрожающая расстояние. Господство либералов в нашей экономике, политике и информационном пространстве делает Россию всё более похожей на Черный континент. Под сладкие разговоры «сделаем, как в цивилизованном мире» мы лихо обзавелись типичными африканскими чертами, среди которых вывод доходов национальной экономики в офшоры и «валютные резервы», приватизация государственного аппарата бизнес-кланами, огромное имущественное расслоение, финансовая, информационная и культурная зависимость от Запада, прогрессирующая

этнизация — рост силы и влияния этнократий. Те, кто когда-то подленько называл Советский Союз «Нигерией со снегом» и «Верхней Вольтой с ракетами», усердно проводят курс, который можно назвать африканизацией России. А меж тем история Африки, которая могла бы послужить уроком, особенно новейшая, гражданам России известна неудовлетворительно.

В 1482 г. капитан Диого Кан по приказу португальского короля Жоана II вошел в устье р. Конго и обнаружил государство Баконго. У него имелась столица Мбанза Конго (дословно «королевский двор») и король-маниконго, выбираемый на собрании племенных вождей. А также единая валюта — «монетой» служили раковины из вод около острова Луанда. Король, сидевший на троне из дерева и слоновой кости, сердечно принял португальцев.

В стране Конго были рабы — военнопленные и те, кто попал в рабство за долги и преступления. Но и на рубеже 15 и 16 в., даже до начала плантационного хозяйства в Новом Свете, Европа вряд ли имела в этом вопросе какое-то моральное преимущество. На галерах европейских государств трудились закованные в цепи невольники, в том числе купленные у турок и татар; на нижних уровнях феодальной пирамиды находились полностью зависимые от господина кнехты; к востоку от Эльбы расходилось второе издание крепостничества, делавшее крестьян Польши, восточной Германии, Венгрии, Чехии, Ливонии фактически рабами, обязанными работать на господина порой всю неделю за пайку; к западу от Эльбы шла принудительная пролетаризация, тоже нередко заканчивающееся тяжкими формами порабощения для бывших крестьян, ставших нищими и бродягами (колодки, истязания, принудительный труд работных и исправительных домов). И, самое главное, Европа готовила распространение громадное распространение рабства — на Новый Свет, где индейцы погибали слишком быстро, чтобы можно было наладить прибыльное производство на плантациях и копях.

Неподалеку от того места, где причалил Кан, в южной части устья Конго, сразу образовалась работорговая гавань, там уже в 1530-е отгружалось около 5 тысяч рабов в год. К 17 веку это число увеличилось до 15 тыс. в год.

Учетные книги, которые вели западные торговцы, имели примерно такой вид: количество рабов в «штуках» с указанием имени, телесных недостатков и рыночной цены. В конце списка находился самый неценный товар: «Ребенок, имя неизвестно, лежит при смерти и не может говорить…»

Поскольку работорговые караваны шли обычно в сухое время, пленники имели и крайне скудное питание, и пили стоячую воду из луж — их убивал не только голод, жажда, но и заразные болезни. Современники вспоминали, что караванные маршруты всегда обрамлены выгоревшими костями.

Если взять Конго, то большинство рабов в 17–18 вв. доставлялось оттуда в Бразилию, меньшая — в британские колонии в Северной Америке. Заметим, что Бразилия, как и остальные португальские колонии, особенно со времени договора Метуэна от 1704 г, была сырьевым придатком именно Англии, а не стремительно деградировавшей Португалии.

Но вернемся к королевству Конго, которое прекрасно обходилось и без европейцев, однако его правители были чутки ко все веяниям прогресса. Принц Нзинга Мбемба, крестившийся и получивший прекрасное образование у католических священнослужителей, стал королем под именем Аффонсо I и правил с 1506 по 1545. Аффонсо пытался наладить взаимовыгодную торговлю с европейцами — конголезской медью, перенимал медицинские достижения и обработку дерева,

однако Западу нужны были рабы, рабы и рабы для американских плантаций. Невероятно прибыльное производство в Новом Свете было мотором западного капитализма и поддерживалось за счет рабской силы, привычной для жаркого климата. (Индейцы слишком быстро вымирали, недолго задерживались на плантациях и белые рабы — были и такие, в основном из числа ирландцев, продаваемых в рабство после подавления восстаний, а также ирландцев и англичан, которые сами продавали себя в рабство из-за нищеты.) В это время португальские власти даже с чиновниками расплачивались рабами; для работающих в южных странах зарплата составляла до 5000 негров в год.

На глазах у просвещенного короля население Конго сократилось в разы. Рабство, имевшее до прихода европейцев патриархальный характер, превратилось в трансатлантическую работорговлю, обслуживающую западный капитал и складывающийся мировой капиталистический рынок.

Европейцы покупали рабов для американских хлопковых, сахарных, табачных плантаций и расплачивались оружием и текстилем с африканскими «сильными людьми».

Работорговля обессилила и разрушила государство Конго. Но в то же время на побережье возник своего рода компрадорский класс из африканцев, который похищал людей и продавал их европейцами, которые тут же клеймили свою «честно нажитую собственность» раскаленным железом.

Король Аффонсо — наверное, единственный из африканцев, вплоть до новейшего времени, который оставил эпистолярное наследие. В 1526 в письме португальском королю Жоану III он жалуется:

«День за днем хватают и уводят торговцы людей нашего народа — детей этой страны, сыновей нашей знати и вассалов, даже людей из нашей собственной семьи… Эта порча и зло столь распространилось, что наша страна полностью обезлюжена… Нам нужны в этом королевстве только священники и учителя и никаких товаров, сверх того что выменивается на вино и мука на ярмарках… Мы желаем, чтобы это Королевство не было местом для торговли и транспортировки рабов.»

Аффонсо упоминает, что даже католических священники занимаются работорговлей.

Король Конго мог только жаловаться: ни сильной власти, ни пушек, ни крепостей у него не было. Не помогла и тяга к западному образованию. В 1539 десять юных племянников, внуков и других родственников Аффонсо, посланных для религиозного обучения в Португалию, были захвачены и проданы в рабство. Заметим что конголезский король был младшим современником нашего «тирана васильевича», которому до сих пор ставят в вину то, что при нем не случилось «вхождения в мировой рынок» на конголезском уровне и западные бизнесмены вкупе с нашими любителями «качественных зарубежных товаров» не смогли разрушить страну.

А сумел бы Аффонсо как-то совладать с работорговлей, то был бы немедленно ославлен по всему миру как ужасный деспот, а те вожди, которые хватали и продавали европейцам своих соплеменников, предстали бы борцами за свободу.

Но Аффонсо не смог. После его смерти региональные вожди и старейшины (так сказать, князья и бояре), разбогатевшие на работорговле, стали посылать подальше королевский двор в Мбанза. Тем временем, сверхприбыльная торговля рабами разрасталась. Уже в конце 16 века в ней участвовали английские, французские и голландские бизнесмены, искавшие живой товар вдоль всего побережья Африки.

Что касается истории королевства Баконго, то в 1665 португальцы разбили его армию и последний маниконго был обезглавлен. В 18 в. от него почти ничего не осталась, некогда процветавший город Мбанза насчитывал всего 22 хижины.

Кстати, в отличие от просвещенного Аффонсо, простые африканцы долгое время принимали европейцев за духов предков — «вумби». То, что корабли «вумби» увозили скованных негров на Запад, откуда те никогда не возвращались, только утверждало африканцев в мнении, что европейцы пришли из царства мертвых.