Как был покорен Запад
Шрифт:
Зеб оперся локтями на стойку и взял виски, предложенное Кингом, — до этого он пил молоко. Выспаться бы надо толком… он устал, до смерти устал. Да еще сегодняшние похороны сильно на него подействовали. Он лишь мельком взглянул на убитых, но их лица врезались ему в память. Особенно одного… он был так похож на маму…
Во внутреннем кармане мундира лежало очередное письмо от Джеремаи. Брат купил дополнительный участок земли, и письмо кончалось словами: «Помни, если захочешь вернуться, половина всего здесь — твоя. Рут и малыши посылают тебе самые добрые пожелания»… Джеремая за эти годы успел жениться и уже
Зеб посмотрел на танцующую девушку.
— Я хочу увидеть зверя, — сказал он вслух.
— Что? — спросил Кинг. — А? Вы ее имеете в виду? Вы правы… та еще зверюга. Дикая кошечка…
Кинг повернулся, опираясь локтем на стойку, чтобы смотреть в лицо Зебу.
— А вы знаете, что я недавно видел Джули?
— Она мне говорила. Что ж, это пока еще свободная страна.
— Вы правы. — Кинг ухмыльнулся. — Но если вы на деетесь, что одних ваших латунных пуговиц достаточно, то вы ошибаетесь. Я за месяц зарабатываю больше, чем вы за год.
— Если вы к чему-то ведете, так давайте, выкладывайте.
— Вы можете получать куда больше, — мягко сказал Кинг. — Я бы не хотел предлагать неравное состязание. Возьмите, скажем, этих моих людей — их убили в миле от полосы отчуждения. А я хочу, чтоб мои рабочие чувствовали себя в безопасности и за десять миль от путей. Они любят выпить и они будут приставать к индейским бабам, но мне надо, чтобы они при всем при том оставались в безопасности.
— Мне приказано поддерживать мир. Я здесь именно для этого, а не для чего другого.
— Приказ — это бумажка, — нетерпеливо огрызнулся Кинг. — Вы здесь для того, чтобы помочь нам строить железную дорогу. Правительство хочет этого, и народ хочет этого…
— И вы хотите этого.
— Правильно. Я этого хочу. — Кинг поставил стакан. — И вы мне поможете этого добиться.
Кинг ушел. а Зеб Ролингз облокотился на стойку и рассеянно уставился на танцовщиц, практически не видя их, потому что думал он сейчас вовсе не о танцовщицах. В первый раз он всерьез задумался о жизни, не связанной с армией. Он знал, как может Кинг нажать на все педали… и тогда через несколько дней лейтенанту Ролингзу придется услышать кое-что от своего полковника… точно так же, как самому полковнику — от генерала.
Генерал собирался в отставку и уже расчищал себе дорогу к хорошей работе в гражданской жизни. Даже генеральской пенсии не хватит, чтобы обеспечить достойную жизнь отставному генералу и его привыкшей к достатку семье. А вот работа на железной дороге, на хорошей административной должности, даст ему все. Зеб Ролингз слышал об этом кое-что — а об остальном догадывался. Майк Кинг, чтобы добиться своего, пускал в ход деньги и связи без зазрения совести, не вспоминая о морали и порядочности.
А у Зеба Ролингза был простой взгляд на мир, свойственный человеку, который живет на границе и имеет дело с простыми вещами. Его разум не был отягощен слишком многими проблемами, он давным-давно научился поступаться своими личными интересами перед интересами дела, когда это требовалось. Но с арапахами было заключено соглашение; Если попытаться отогнать их подальше, они будут сражаться, и тогда начнут умирать невинные люди, не имеющие вообще никакого касательства к железной дороге.
У стойки рядом с ним появился Джетро Стьюарт. Бармен поставил
Джетро повернулся к Зебу, приняв почти такую же позу, как несколько минут назад Кинг.
— Ваша фамилия Ролингз, вы из Огайо. А папашу вашего случайно не Лайнусом звали, а?
Зеб посмотрел на него с любопытством.
— Да, Лайусом.
— Я его знавал… — Джетро протянул руку. — Вы встречаетесь с Джули. Если вы хоть в чем-то походите на Лайнуса, то я рад, что вы встречаетесь с ней.
— Погодите-ка, я ведь слышал, как па рассказывал о вас! — Он сам удивился, что до сих пор не вспомнил этого имени. — Он частенько о вас говаривал…
— Говаривал?
— Его убили при Шайло.
Джетро наполнил стакан Зеба, а потом свой.
— Что ж, это лучше, чем умереть, топая за плугом; насколько я знал Лайнуса, он бы предпочел именно такую смерть. Мне когда-то пришлось пахать… целый год. Это укоротило мне жизнь на добрых десять лет.
Джетро повертел стакан в руке.
— Вы похоронили этих людей, что я привез.
— Да.
— Хорошие люди… изыскатели. Они имели право быть там. Это шайены сделали…
— Так вы это знали?
— Ну, следы-то я читать умею… — Он опрокинул свой стакан в глотку. — Кинг попытается использовать это как повод. Он ненавидит индейцев.
Зеб Ролингз был удивлен.
— Ненавидит индейцев? Но почему?
— Они стоят у него на дороге. Они не нужны Майку Кингу и таким как он. Они из той жизни, которая у Кинга вызывает ненависть, потому что она не такая, как у него. Существует на свете порода людей, которые ненавидят все, что не похоже на них, все, чего они не понимают… и им просто невмоготу видеть индейцев, которые не делают чего-то, им понятного.
— Я никогда не смотрел с этой стороны.
— Когда-нибудь Кинг будет в нашей стране большим человеком… но я его невысоко ставлю. Он мне напоминает бобра. Выпусти бобра там, где есть вода, и он начнет строить плотину, таким уж его природа создала. Убери его от воды — и он больше ни на что не годен. То же самое с Майком Кингом. Он умеет заставить других работать, он сумеет сделать деньги — и умрет, так и не узнав, что на свете существует еще что-то… Есть и еще одна причина, из-за которой он ненавидит индейцев. Они во многом лучше него. — Джетро повернулся к стойке. — Загляните ко мне, когда в голову взбредет. Буду рад вас увидеть.
Зеб допил виски и поставил стакан. «Ох, — подумал он, как я устал…» Он вышел из палатки, постоял немного на свежем воздухе, подальше от жестяной музыки и грубой болтовни.
И снова пожалел, что не успел застать маму живой. Маме бы Джули понравилась.
Глава пятнадцатая
Городок у конца путей обычно затихал сразу. Редко когда музыка, шум и сумятица успокаивались постепенно. Чаще жизнь гремела и бушевала всю ночь, без тормозов, а потом вдруг падала тишина, как наброшенное одеяло, и не оставалось ничего, кроме ночных звуков — поскрипывали на ветру болтающиеся вывески, хлопали незастегнутые входные клапаны палаток, шаркали ноги, кто-то невнятно бормотал во сне. Вдалеке одинокий койот изливал свою тоску в звездное небо, а еще дальше уныло и траурно свистел паровоз, взывая к пренебрежительно молчащим звездам.