Как целует хулиган
Шрифт:
Она замерла на миг и вдруг замолотила его кулаками, норовя при этом ещё и коленом в пах угодить.
– Пошёл вон, козёл!
Соскочила с дивана и её тут же шатнуло, занесло к противоположной стене. Данила рассмеялся:
– Ну куда ты подорвалась, дикая? Ты же ещё бухая! Тебе ещё спать и спать!
Но она схватила сумочку и кинулась в коридор. Данила кинулся за ней:
– Эу, стоять, я сказал! Ты никуда не идёшь!
– Отвали, придурок!
– Так, короче… – схватил поперёк тела и поволок в комнату. Сбросил на диван, навис над нею: – Ты. Никуда. Не идёшь. Это ясно?
– Мой папа тебя уроет! – с ненавистью и страхом глядя ему в глаза, прошипела она.
– Пусть сначала найдёт! – в сердцах рыкнул Данила и пошёл на выход.
Вслед ему полетела её сумочка. Врезалась в стену, рассыпалась всякой бабской мелочёвкой. Данила перешагнул через неё и, плотно закрыв за собой комнатную дверь, ушёл в кухню. Трясло. Вот что это, нахрен, было? Что он такого сказал, что не так сделал? Психанув, смахнул со стола, всё, что купил к завтраку, зажал руками голову. Придурочная, блин…
Минут через пять тупого созерцания крышки стола, признал, что был не прав. Слишком давит на неё, надо притормозить. Она просто испугалась, видно же. В этот же миг скрипнула комнатная дверь, и Данила кинулся в коридор.
Маринка стояла перед зеркалом, и, слюнявя палец, яростно пыталась оттереть черноту под глазами. Её заметно пошатывало. На него – демонстративно ноль внимания.
– Я же сказал – не отпущу!
– А мне похрен, что ты сказал!
Снова закипая, понаблюдал, как она дерёт расчёской волосы.
– Что не так-то, Марин? Я серьёзно не понимаю! Всё же хорошо было? Нет, ну правда, ты… Ну умойся хотя бы. Позавтракаем спокойно, поговорим… Марин?
Но она игнорила, и это злило.
– Так, короче, – схватил её за локоть, – если не хочешь, чтобы я тебя связал нахрен, возвращаешься в комнату и… – замолчал.
– И что? – выдернув руку, дерзко вскинула она подбородок. – Ну, что?
А он не знал. Но связывать точно не собирался.
– Ничего. Не, ну правда, Марин, не хочешь трахаться – не будем. Просто проспись нормально.
– Сама разберусь, как мне нормально, – сунув в рот жвачку, буркнула она и наклонилась, чтобы обуться. Её пошатнуло. Устояв, заторможено уставилась на свои босоножки с отломанными каблуками и, отшвырнув их вдруг, нагло сунула ноги в Данилины резиновые шлёпанцы.
Он выскочил за ней в подъезд.
– Да погоди ты, дурная! Давай хотя бы мотор тебе возьму! Ну стой! – поймал на выходе из подъезда, зажал в тамбуре. Обхватил её лицо руками, заглядывая в глаза, лихорадочно соображая, как быть. Испугался вдруг. Капец, как испугался! Не готов был её отпустить вот так сразу и в никуда. – Хотя бы номер телефона оставь или адрес, где я смогу тебя найти?
– В магазине ищи!
– В каком ещё магазине?
– В котором прокладки продают, придурок!
Попыталась отпихнуть его, завязалась недолгая борьба, и он не стал перегибать, сдал назад. Выскочил следом за ней из подъезда, глядя, как она то и дело теряет его огромные шлёпки, поплёлся следом:
– Так ты из-за этой херни, что ли, психанула?
– Херни? – резко развернулась она. – Херни?!
– Да что тут такого-то? Ты что одна такая во всём свете? Или ты думаешь, я дебил, не понимаю…
Замолчал: возле первого подъезда, резко свистнув тормозами, остановилась чёрная тонированная девятка. Синхронно хлопнули передние двери и, едва глянув на вылезших мужиков, Данила сразу вспомнил, кто ещё и когда мог подкинуть ему наркоту.
– Да, представь себе, ты дебил! – обиженно шипела Маринка.
– Ладно, всё, проваливай, – сквозь зубы буркнул он и подтолкнул её к дорожке палисадника между домами.
Даже не обернулся ей в след. Только, перекрывая проход в палисадник, широко и пружинисто расставил ноги и сунул руки в карманы.
Эти двое остановились на расстоянии пары шагов – руки тоже в карманах, рожи на понтах. Тот, что справа – тот самый мудак, с которым Данила «обнимался» чуть не подравшись в Удаче, когда ждал Шпика, и которому, как и той сучке с пивом, вся масть была подкинуть порох 2 , неторопливо надул жвачку.
– Ну здорова, Хулиган! Типа, с прибытием на гражданку тебя.
– Чё надо? – внутренне собрался Данила, расслабляя при этом колени и плечи и прицельно намечая точки на стоящей перед ним туше, куда будет пробивать.
2
Порох (жарг.) – наркотик в порошке.
Главное, чтобы не навалились разом, чтобы успеть хотя бы одного уделать. Хотя бы в нокдаун.
– По беспределу надо ответить. Бабки вернуть. Сегодня в четыре в «Якоре» на центральной набережной. Шпик по-хорошему предлагает решить, наверх пока не сообщает, поэтому не советую фуфлить.
– Не, не канает. Когда мне надо было, я к нему на стрелку пришёл. Теперь ему надо, пусть он ко мне приходит. В восемь, у памятника Пушкину на бульваре.
Бобики заржали.
– Ты не понял, Хулиган, – угрожающе хрустнул шеей тот, что справа, и сделал шаг вперёд. Данила шагнул ему навстречу, заметив, как едва уловимо дёрнулась рука в кармане второго – сработала наизготовку выкидуха 3 с коротким лезвием. Прирезать такой, это навряд ли, а вот разукрасить – легко. – Пока ты там казёную кашу жрал, Шпик поднялся. Ты с ним больше не ровня. Поэтому приедешь ты. В четыре. В Якорь. А не приедешь, – медленно провёл пальцем по шее, – кирдык тебе.
3
Выкидуха (жарг.) – автоматический нож на кнопке с фронтальным выбросом клинка.
– Нет, это ты не понял: в восемь, у памятника Пушкину.
– Ну-ну… – усмехнулся бобик и, сплюнув жвачку Даниле под ноги, вальяжно двинул обратно к машине.
Глава 8
Кралась словно мышка, но когда уже добралась до своей комнаты, из Тёмушкиной спальни выглянула Оксана. Шепнула:
– Привет! Ты же сразу в институт собиралась?
– Репетицию перенесли на вечер, – пряча лицо за волосами, так же шёпотом соврала Маринка.
– А чего ты тогда так рано? Что-то случилось?