Как цыпленок голос искал
Шрифт:
— Дай покрутить!
Схватил ручку лебёдки, рванул изо всех сил — и все грибы из корзины посыпались на землю.
— Эх ты! — рассердилась Белочка. — Только и знаешь: «Какой чудесный день! Какой чудесный пень!»
А Мышонок схватил гитару и как ни в чём не бывало отправился дальше.
— Привет, кочерыжки! — крикнул он зайчатам, которые поливали свои грядки.
— Ах так! Ничего не делаешь и ещё дразнишься! — рассердились зайчата и окатили бездельника водой.
— Но-но! Я вам не морковка! — погрозил Мышонок и пошёл себе дальше.
Шёл, шёл и вдруг видит: строится на поляне дом. А строят его славные лесные мастера — Бобёр, Ёж да Заяц. Только рукавицы мелькают да кирпичи, как птицы, летают!
— Ух ты! Вот это да! — ахнул Мышонок.
Увидали мастера Мышонка, но вида не показали, только переглянулись.
— Артист пришёл! Ну что ж, пусть посмотрит!
Смотрит Мышонок — глаз оторвать не может: Заяц на подъёмном кране оконную раму опускает, Бобёр и Ёж её подхватывают, к стене прилаживают, молоточками пристукивают. А Мышонок только головой вертит — не успевает за ними следить…
И вдруг — колокольчик: «Динь-динь-динь! Динь-динь-динь!»
«А это ещё что?» — подумал Мышонок и огляделся. А это Сорока-повариха всех на обед созывает.
Оставили мастера инструменты, сели к столу. Сорока их угощает: каждому — любимое блюдо, полную тарелку! А на сладкое — землянику с сахаром!
А Мышонку ничего не дала. Он ведь не работал!
Рассердился Мышонок:
— Ну, погодите! Никакой премудрости в вашей работе нет. Я ещё получше вас всё сделаю!
Поставил Мышонок возле дома гитару, залез на кирпичную стену, схватил мастерок, которым кирпичи укладывают, и принялся за работу. «Шлёп!» — один кирпич криво. «Шлёп!» — другой кирпич — косо.
— Ай-я-яй! — Не успел Мышонок вовремя увернуться, и кирпич прищемил ему палец. Услыхали мастера крик Мышонка, вскочили из-за стола и побежали на помощь. Посмотрели на Мышонка, на его работу и сказали:
— Да-а… Это тебе, дружок, не на пеньке плясать! Не песни распевать!
А Мышонок в ответ:
— Так и знал! Кривые кирпичи мне подсунули! Засмеялись мастера. А Бобёр говорит:
— А ну-ка, певец, давай попробуем вместе!
Встал Бобёр рядом с Мышонком, надел на него рабочие рукавицы, фартук и подмигнул Ежу: «Давай!»
Сначала неловко, а потом всё лучше и лучше стал укладывать кирпичи Мышонок вместе с Бобром и Ежом. И так понравилась ему эта работа, что он даже не заметил, как отошёл Бобёр в сторону.
Кладёт Мышонок кирпичи ровно, гладко.
— Ай да певец! Ай да молодец! — хвалят Мышонка мастера.
А когда работу закончили, рукавицы и фартуки сняли, инструменты сложили, Мышонок почувствовал себя совсем счастливым. Теперь-то уж никто над ним смеяться не будет. Никто не назовёт его бездельником!
Вышли со стройки мастера. Взял Бобёр гитару, дал Мышонку и говорит:
— А ну-ка, как у тебя там в песенке поётся: «Какой чудесный пень!..»
А Мышонок хитро улыбнулся и запел. Но только слова его в песенке были уже совсем другие:
Какой чудесный день!
Работать мне не лень!
Всегда со мной друзья
И песенка моя!
ЧУНЯ
Чуня — маленький поросёнок. Маленький, розовый и смешной. Почти как все маленькие, он любит купаться, разбрасывая в разные стороны брызги, и отчаянно визжит и барахтается, когда мама вытаскивает его из воды, заворачивая в большое мохнатое полотенце.
Почти как все маленькие, Чуня любит молоко и румяную свежую булку. Поэтому он завтракает с удовольствием и, совсем как большой, вытирает салфеткой рот и говорит маме «спасибо».
Почти как все маленькие, Чуня любит гулять. Поэтому сразу после завтрака он выходит в небольшой дворик, где всё: и кусочек земли, по которой он учился ходить, и лоскутик неба над высоким забором, и тонкий луч солнца, который пробивается меж ветвей старого дуба, — давно и хорошо были ему знакомы.
Но сегодня кусочек земли показался Чуне слишком тесным, лоскутик неба — слишком маленьким, а тонкий луч солнца — недостаточно ярким. Поэтому Чуня тоскливо бродил по двору, заглядывая в узкую щёлку в заборе, пытаясь угадать, что делается там, где он ещё ни разу не был, и, ничего не увидев, вздыхал.
Тогда мама — а у Чуни очень умная и добрая мама — сразу поняла, в чём дело, и сказала:
— Тебе грустно, малыш! Значит, ты уже вырос. Здесь слишком тесно для тебя. Рано или поздно всем детям становится дома тесно. — И, вздохнув, добавила: — И в этом нет ничего удивительного!..
А потом она вывела Чуню за калитку, показала на дорогу и сказала:
— Иди!
И Чуня пошёл. Он сделал шаг, другой, потом пошёл быстрее, ещё быстрее и, наконец, побежал изо всех сил. Бежал, не переводя дыхания, не разбирая дороги, как будто боялся опоздать. Всё мелькало перед его глазами! Всё летело мимо, смеялось, пело и звенело!
А Чуня не умел петь. Он даже толком не умел хрюкать! И поэтому он визжал от счастья:
Я шагаю,
Я шагаю,
Я шагаю,
И не страшно,
И не страшно мне ничуть!
Всё на свете,
Всё на свете я узнаю!
Ну, а если и не всё,
то что-нибудь!
Ну, а если и не всё, то…