Шрифт:
Однажды в декабре ударил такой трескучий мороз, что лес словно вымер, и повсюду стояла оглушающая тишина. Лишь время от времени похрустывали на деревьях сухие ветки. Лесные обитатели попрятались в норы, дупла и гнёзда в ожидании, когда отступит лютый холод. Некоторым из них не повезло, они не могли согреться и замерзали, падая замертво в снег, который укутывал их застывшие тела, словно погребальный саван. Людям в городе тоже приходилось несладко. Они плотно закрывали окна и двери в домах, заделывали любые щели, в которые могла пробраться стужа, днём и ночью топили печи, кутались
А вот у дровосеков работы стало хоть отбавляй. Спрос на дрова был огромным, они трудились из последних сил, чтобы снабдить народ свежими поленьями, хорошенько заработать, да и собственные семьи обеспечить дровами до окончания холодов, которым пока не было видно ни конца, ни края.
Так и дровосек Эйнар размахивал в лесу огромным наточенным топором с раннего утра и до поздней ночи, и никакой мороз ему был не страшен. Эйнар был мужчиной высоким, статным, широкоплечим, с густой окладистой бородой, но очень уж угрюмым, немногословным и суровым. Жил он один в небольшом доме из сруба на краю городка у самого леса. Была у него невеста по имени Биргитта, миловидная девушка из соседней деревушки, да взяла она и минувшим летом вышла замуж за другого.
– Устала, бедняжка, ждать, когда наш хмурый Эйнар решится на свадьбу, – обсуждали между собой одни жители деревни.
– Да скорее устала от его вечно угрюмого вида и тяжёлого характера, и молчит он всегда, как рыба, слова не вытянешь, – шептались другие.
Эйнар на людские пересуды и сплетни внимания не обращал, но после расставания с Биргиттой, казалось, стал еще больше замкнутым и нелюдимым. Порой он и сам не понимал, зачем так много работает. Денег, которые он выручал от продажи дров, хватало ему с лихвой. Да и не тратил он лишнего, откладывал, сам толком не решив, на что именно. Заготовленных дров на зиму у него самого тоже было в избытке еще с осени. Они лежали аккуратными стопками в поленнице от пола и до самого потолка. Но, тем не менее, каждое утро Эйнар просыпался ни свет, ни заря, плотно завтракал, одевался и с топором наперевес отправлялся в лес и возвращался домой уже затемно.
В лесной чаще Эйнар так усердно и сосредоточенно работал топором, что не замечал, как из-за деревьев за ним наблюдает зимняя фея. Неподготовленному человеческому глазу заметить крошечных фей не так уж просто, не говоря о том, когда человек сам их замечать-то и не хочет.
– Ох, чувствую, пока зима закончится, он нам тут все деревья вырубит, – бормотала себе под нос крошечная зимняя фея по имени Ида, – работает без отдыха целыми днями, непонятно зачем.
А Эйнар всё рубил и рубил топором, только щепки разлетались в разные стороны.
– Надо что-то сделать… Вьюгу что ли на него напустить, – Ида поёжилась, потерла маленькие ладошки друг об друга и дунула на них изо всех сил. И в тот же миг с её ладоней слетели сверкающие снежинки, в воздухе заискрился небольшой снежный вихрь, который стал нарастать на глазах и вот уже неистово закружился, подбираясь все ближе и ближе к ничего не подозревающему Эйнару.
Но когда вьюга налетела на разгоряченного работой дровосека, он лишь отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и все снежинки рассыпались, будто их и не было. Ида так рассердилась от того, что дровосек на все её усилия даже внимания не обратил, что вылетела из убежища и подлетела к Эйнару, быстро размахивая серебристыми крылышками. Она кружила почти у его головы, а он не обращал на неё ни малейшего внимания и продолжал орудовать топором.
–Эй! Эй, ты! – что было сил закричала Ида.
Эйнар опустил топор и посмотрел на фею, мельтешащую перед его глазами. Нахмурился, мягко отшвырнул её в сторону и продолжил работу. Ида потеряла равновесие и плюхнулась в снег. От негодования она на мгновенье позабыла все слова, просто сидела и смотрела на Эйнара во все глаза. Но, набравшись решимости, поднялась, отряхнулась и снова ринулась к дровосеку.
– Эй! Не смей так больше делать! Ты мне чуть крылья не переломал!
Эйнар остановился и снова посмотрел на Иду. В его взгляде не было ни удивления, ни растерянности, словно он феи встречались ему каждый день.
– Что тебе нужно?
Ида так растерялась от его прямого и простого вопроса, что даже не сразу нашла, что ответить:
– Ну… Я вообще-то тут живу, в этом лесу! Я зимняя фея, и зовут меня Ида!
– Рад за тебя. А я дровосек. Зовут меня Эйнар. И я тоже тут живу неподалеку, – сказал Эйнар, и снова было поднял топор, но Ида подлетела почти к самому его носу.
– Подожди! Постой. Я хотела сказать, что наблюдаю за тобой уже не первый день. Ты так много работаешь, с утра и до позднего вечера, зачем? У тебя большая семья? Большой дом, который надо отапливать? Или ты помогаешь кому-то?
– Да нет у меня никого, – пожал плечами Эйнар, – И дом у меня небольшой. А дрова я продаю, они сейчас разлетаются как горячие пирожки. В такой-то мороз.
– Наверное, хочешь что-то купить? Например, большой дом, ну или… – Ида выдержала небольшую паузу и добавила, – или жениться?
Взгляд Эйнара из-под кустистых нахмуренных бровей еще больше посуровел:
– Не угадала ни с первым, ни со вторым.
Ида развела маленькими ручками:
– Тогда не понимаю, для чего ты так много работаешь? Скоро в округе ни одного дерева не останется!
– Не твое это дело! – грубо ответил Эйнар, – А теперь убирайся, назойливое создание, и не мешай мне заниматься делом. Лучше бы сотворила какое-нибудь чудо! Например, заставила этот лютый мороз отступить, чтобы люди перестали мёрзнуть и бояться за здоровье своих детей! Тоже мне, фея нашлась.
Ида едва успела отлететь в сторону, как дровосек продолжил что было сил размахивать топором. И вдруг Иде стало так грустно, как не было никогда раньше.
«Он совсем одинок, – подумала она, – и наверняка давно не верит в чудеса. Работает целыми днями затем, чтобы как-то время занять, дома же всё равно никто не ждёт. Надо ему помочь изменить такую унылую жизнь!» И крошечная зимняя фея стремительно полетела прочь, обдумывать план помощи суровому дровосеку, а заодно и способ спасения деревьев от вырубки.
Конец ознакомительного фрагмента.