Как дружба с недружбою воевали (Время учеников-3)
Шрифт:
– Я не знаю, почему она не работает. Я здесь ни при чем. Должна она работать, должна! Тут какая-то провокация!
– Говоришь, не знаешь?
– Веки двугорбой ведьмы набухли от справедливого гнева. Шарф человека-вешалки затягивался всё туже и туже.
– А кто знает?
– Я знаю, - ответил со стула кот. Все, включая полузадушенного Коня Кобылыча, посмотрели на него.
– Это только для нас 12 часов, - спокойно продолжал кот, покачиваясь на колченогом стуле, - а для Печати всего одиннадцать. Объясняю: мы шли сюда на восток и поэтому
– Он победно оглядел публику.
– С вас двадцать тысяч фунтов стерлингов, господа.
Если семь цветов радуги представить в оттенках серого, то именно такая палитра украшала в эти минуты физиономии разбойничьей троицы. Молчание продолжалось не долго.
– Ах, вот кто у нас предатель. Вот кто повел нас сюда обманным путём. Двугорбая плюнула со злости в кота, но, промахнувшись, попала в человекавешалку. Тот отбил плевок костылём.
– За наши деньги нас самих же и подставляет!
– Секунд пять она мрачно смотрела в пол, потом резко вскинула голову и сказала: - Ерунда! Сработает на час позже, какая разница. Подождем, никуда он от нас не денется. А с тобой будет разговор особый. Она направила катафот на кота и окатила его недобрым взглядом.
– Вы сказали, какая разница?
– громом прозвучало от двери.
На пороге стоял - кто бы вы думали стоял на пороге?
– ну, конечно же. Абрикос, сам хозяин этого весёлого заведения. Оказывается, он нисколько не изменился, только одет был в кожу, джинсу и дорогую замшу и оправа его очков была из ископаемой кости мамонта да в тёмных Генкиных волосах проседь сражалась с пролысью. А так - такой же, как был в тот день, когда они виделись тысячу лет назад, на закате своего далёкого детства.
– Генка!
– хрипло, как простуженный саксофон, прогудел ему Андрей Т.
– Андрюха!
– громко, как органная фуга, прогремел ему в ответ Абрикос.
Они бросились друг другу в объятия, стали мять друг друга и колотить и мучили так безумно долго, что кот, поскрипывающий на стуле, успел докурить сигару и уже закуривал новую.
Когда пыл и жар поутихли, кроме них двоих и кота, в кабинете больше не было никого. Только столбики ядовитой пыли да грязный шарф на полу всё, что осталось от ведьмы и ее помощников-душегубов.
Они сидели в директорском кабинете и пили кофе. За окнами золотел рассвет. Две пустые бутылки из-под армянского конька печально стояли на подоконнике и медленно наполнялись утром. Обо всем уже было переговорено, вспомнено о близких и дальних, когда в дверь легонечко постучали.
– Можно?
– Входи, дружок.
Это был кот Базильо. Выглядел он по-джентльменски строго. В чёрной паре, в белоснежной сорочке с бабочкой, в чёрных остроносых туфлях. В одной лапе он держал розу, а в другой - Андрей Т. даже прослезился от радости!
– в другой был его приёмник, Спидлец, Спидолочка, Спидолага, родной, живой, невредимый. Не считая,
– Это вам от меня.
– Кот отвесил скромный поклон и протянул Андрею Т. розу.
– А это, - он поставил на стол "Спидолу", - это от Кати, девочкилюдоедки, просила вам передать.
– У неё-то он откуда?
– удивлённо спросил его Андрей Т.
– От Буратино. У них теперь...
– Кот помялся и хохотнул в усы.
– В общем, дружба. А "Спидолу" он поменял на книжку "Хочу быть дворником" у одного чертёнка.
– Выпить хочешь?
– предложил Абрикос, потряхивая початой бутылкой.
– Не откажусь.
– Кот важно погладил бороду и застенчиво улыбнулся.
Абрикос разлил всем по рюмкам и сказал, похлопывая Андрея Т. по плечу:
– Предлагаю выпить за твоего спасителя. Если бы не наш дорогой Базильо, если бы не его ум и смекалка, сидеть бы тебе сейчас у морской царевны на дне морском, играть бы ей слезливые песенки, а не пить здесь с нами коньяк.
– Вы уж скажете, - смущённо ответил кот. Было видно, что он доволен, а смущается только из скромности.
– И не сделал я ничего особенного. Ну, позвонил вам в аэропорт, чтобы срочно ехали. Ну, ещё кое-что, по мелочи...
– Скромность красит человека, а не кота. Пьем за доблесть, - остановил его Абрикос.
Они чокнулись. Кот махом выдул коньяк и занюхал его хвостом. Андрей Т. закусил конфетой. Абрикос вообще не закусывал, а только облизнул губы.
С полминуты они молчали, прислушиваясь, как укладывается на дно желудков коньяк. Убедившись, что всё нормально, Абрикос спросил у кота:
– Вот скажи нам, Базильо, ты мудрый, ты должен знать. Что на свете самое главное?
– Главное - оставаться человеком и умницей, - не задумываясь ответил кот.
– Вот и я ему то же самое говорю.
– Горлышком коньячной бутылки Абрикос показывал на Андрея Т.
– Но не всё ли равно, где им оставаться, в смысле - человеком и умницей? Я ему предлагаю, пусть временно поживёт у нас, условия я ему обеспечу, а он, пьяная образина, рвётся в последний бой. Он их, мол, породил, ему их, гадов, и убивать. Жил на свете рыцарь бедный...
– Абрикос хмыкнул и плеснул коньяка по рюмкам.
– Вот ты, Базильо, ты же старый боец, объясни ему, неверующему Фоме. С этой нечистью разве можно драться?
Кот грустно посмотрел на директора, потом, внимательно, на Андрея Т.:
– Я вам не говорил, а теперь скажу. Мы с вашим Мурзилой родные братья. Я по паспорту - Мурзила-VI-б, только нас разлучили в детстве. А Базильо - это мой псевдоним. Я уже передал брату, чтобы готовил кошачью армию. Так что, когда будете выступать, скажите, коты помогут.
– И ты, Базильо...
– Абрикос мотнул головой. Потом вздохнул, взял рюмку и произнёс: - Ну что ж, тогда за победу!
Молчавший до того Спиха задрожал вдруг весёлой дрожью и голосом, знакомым и твердым, ударил победный марш.