Как это, быть под мухой? Сборник. Серия «Байки кота Коврика»
Шрифт:
Однако стоило, возгордившись, продефилировать надменным шагом перед домашними, выставляя напоказ собственную значимость и величавость (ведь я же – кот, а не какая-нибудь мышь под веником), как они, тотчас же, саркастично назовут Ковром.
Для меня звучит, типа, – Король.
Дурацкие клички навесил милый старикан, и флаг ему в руки. Пусть называет, как хочет, лишь бы не бил! Однако я принципиально не отзовусь на первое имя, – Мурзик, потому что считаю себя чистюлей, который две трети жизни лижет свою попу и всё, что её окружает.
Я жил в большом одноэтажном доме. С годами я смирился с прозвищем, – Коврик. Хотя, справедливости ради, данное имя определяет мой образ жизни, ведь я днюю и ночую на пороге дома, исполняя высокую миссию по охране жилья.
Невзирая на полное презрение хозяев к моему возлежанию у порога, я продолжаю честно исполнять долг.
С тех пор, как об меня каждый член семьи, уверяю вас, ни один раз, вытер ноги, я до икоты ненавижу порог, но меня к нему тянет с силой магнита, потому что врождённое любопытство и неистребимое желание узнать новости с первых рук, с годами, только усугубилось.
Воинственный окрас достался мне по наследству от папы, а поперечные полоски от мамы. Устрашающее рваное чёрное пятно в пол морды, удачно скрывало милую рожицу.
Да! Я рыжий! И не стесняюсь. Моя шерсть, торчащая дыбом, всегда предупреждала о готовности атаковать и шипеть по любому поводу.
Забыл сказать, что меня на привязи в доме никто не держал. В удобное время, я покидал его через маленький лаз внизу наружной двери, прикрытый, от посягательств чужаков, куском линолеума.
Скажете, если я не прав.
Двуногие считают, что домашние коты катаются, как сыр в масле, и жизнь наша, – сытая и спокойная. Однако не каждый человек способен видеть подводные камни в сытой жизни кота.
Чем я недоволен, спросите вы? Ответ вы найдёте в рассказах и, дослушав последний, надеюсь, измените представление о сладкой жизни пушистых собратьев.
– Погодите-ка… кто это за дверью возится?
По шороху я распознаю любого из домашних.
– Наверное, Михаил.
Скрипнула дверь.
– Брысь! – Михаил, чертыхаясь, поддел меня ногой, да так ловко, что я подлетел на полметра. – Найди другое место возлежания …тебе углов мало?
– Мяу! – я рванул с места.
В стотысячный раз я видел приземляющийся на хвост ботинок сорок пятого размера. Следом сыпалась до боли знакомая тирада нотаций.
– Половик! Какого чёрта?! Вечно валяешься на пороге! Ты что, оглох?! Не слышишь, что я пришёл? – яростная ругань летела со скоростью пулеметной очереди.
Во мне взыграла обида:
– И что из того, что я слышу? Щас же… разбежался …не велика честь, перешагнёшь. Я з-а-анят! А кто байки о котах расскажет людям? Ты что ли? Что ты о нас, котах, знаешь? – с выпученными глазами я невозмутимо ждал извинений.
В руках хозяина появился тапок. Я пригнулся, чтобы увернуться.
– Мяу-у! – протяжно взвизгнув, я умчался под кровать, прочесав спину с головы до хвоста поперечным краем доски. – Яи-й!
Это было больно …блин! не вписался. И где только у хозяина мозги? Я всегда лежу у порога. Пора привыкнуть. Под ноги надо смотреть, куда ступаешь! Проклиная забывчивость старика, я, всё же, покинул сторожевое место.
В следующий раз устрою ему западню, не отмоется.
В изголовье кровати, вернее под ней, на всякий пожарный случай, я забаррикадировался старыми коробками, чтобы враг не отыскал.
Притулившись к стене, я горевал: «Снова досталось! За что?!»
Посидев в тёмном углу, я осторожно, выглянул и оценил, злится хозяин или нет.
Сделав правильный вывод, я гордо, словно Король, проследовал из засады на кухню, где хрустя челюстями, Михаил обгладывал мясо на косточке, и сунулся мордой в свою миску.
Обнюхав пустую посуду, я напомнил, скребя лапой по полу, жадному хозяину, что пора бы перекусить, разъясняя недотёпе, на кошачьем сленге, что надо делиться мясом, ведь я же кот, а не какой-то травоядный кролик.
< image l:href="#"/>Наконец-то, он заметил мои танцы вокруг миски и вопросительно поднял бровь… жлоб! Для верности я потёрся о ноги, поднялся на задние лапы, а передними помахал, будто кенгуру, чтобы заслужить если не мяса, то хотя бы ложку сметанки.
Завершив ритуал вымогательства, я сел, отвернувшись задом к миске, и замер в надежде просветления ума хозяина, и, как мог, держал марку, не выдав нетерпения ни одним мускулом (ах! если мне не удастся его разжалобить, точно, устрою сюрприз в туалете, попомнит кошачьи слезки).
Михаил оторвал от стула пятую точку, открыл холодильник и вынул заветную баночку. Уши и хвост, всё ж, достались по наследству от предка-предателя. Они заёрзали… блин! синхронно… выдав мои намерения с головой. Лишь бы не обмануться, что щедрый жест сделан ради меня.
Сидя неподвижно, я боялся дышать, а вдруг передумает, но затылок, всё ж, сообщил, что ложка сметаны, легла на дно миски.
Я радовался, что меня поняли. Уши, словно локаторы, развернулись в пол-оборота, чтобы не пропустить малейшего движения руки дающей, а сердце от счастья колотилось в два раза быстрее.