Как это случилось

Холлидей Бретт

Глава 21

Шейн перешагнул через Флэннагана, выключил радиоприемник и повернулся к Джентри.

— Ну, вот, пожалуйста, Уилл, — сказал он. — Сознался в присутствии нескольких свидетелей.

— Ты с ума сошел, Майк, — сердито вмешался Рурк. — Ты же знаешь, что у Ральфа алиби. Мне плевать, что скажешь ты, но сам я буду вынужден его подтвердить.

— Зачем ты выключил радио? — возмутился Джентри. — Господи, я хочу дослушать, несмотря ни на что. Если Ванда Уэзерби у них в студии, кого же, черт побери, убили?

— Ванда Уэзерби мертва, — ответил Шейн и слегка подтолкнул лежащего на полу Флэннагана носком ботинка. — Встаньте, — грубовато сказал он, — и расскажите

нам, почему вы убили Ванду Уэзерби и Элен Тейлор.

— Погоди, Майк, — разозлился Джентри. — Если Уэзерби мертва, почему же нэшвильское радио объявило о ее выступлении?

— Вот именно, — подхватил Рурк, — да еще в передаче, субсидированной такой солидной компанией, как «Кэмел». Включи и дай дослушать…

В этот момент прорвало остальных: все повскакали с мест, одновременно выкрикивая свои предположения и требуя объяснений у детектива.

Шейн наклонился к Джентри и тихо проговорил:

— Уилл, останови этот гвалт, иначе я просто не смогу представить факты и доказать, что я прав. — Он повернулся к репортеру. — Помоги мне поднять твоего приятеля с пола и водрузить его в кресло.

— Всем сесть! — заорал Джентри. — Замолчите!

В это время детектив с помощью Рурка с трудом приподнял лежавшего ничком Ральфа Флэннагана и посадил его на диван.

Шейн встал в центре комнаты и начал:

— Реклама «Кэмел» достигла-таки своей цели. Дело в том, что словосочетание «спонсор радиопередачи» звучит для Ральфа Флэннагана настолько священно, что он и представить не мог, что за их рекламой кроется какое-то надувательство. И плюс то, что это был его собственный радиоприемник, который он, кстати, сам и настраивал, — с его точки зрения, это должно было быть настоящим радиовещанием. Вот почему я выбрал его квартиру — чтобы он был уверен, что слышит обычную передачу. — Он помолчал и, одобрительно улыбнувшись Гарольду Прентиссу, добавил: — Вы поставили чертовски хороший спектакль. Я и сам чуть было в него не поверил.

— Я… я… — начал было ассистент режиссера, смутился, закашлялся, но, прежде чем он успел во второй раз открыть рот, Ральф Флэннаган очнулся и, с усилием приподнявшись с дивана, пробормотал:

— Не знаю, что на меня нашло. Как будто в пропасть провалился. Я не имел в виду…

— Вы имели в виду именно это, — резко оборвал его Шейн. — Конечно, вы провалились в пропасть, когда услышали, что Ванда у микрофона и сейчас будет говорить. Потому что вы слишком хорошо знали, что она не сможет этого сделать. Но вы решили, что это кто-то, видевший вас в день убийства и все про вас знавший. — Шейн посмотрел на Рурка и с отвращением продолжил: — Черт, Тим, а мы с тобой — простачки, которые должны были обеспечить ему алиби. Так уж он задумал — использовать нас как прикрытие.

— Ничего не понимаю. Я действительно был здесь с ним.

— А ты послушай, как он все организовал. В десять часов мне позвонила женщина в полубезумном состоянии. Она назвалась Вандой Уэзерби, умоляла как можно скорее приехать к ней и быстро повесила трубку. На самом деле это звонил Ральф Флэннаган как раз в тот момент, когда ты сидел в этой комнате и читал письмо Ванды. Помнишь, что ты сказал мне вчера?

— О чем именно?

— Что когда ты пришел, Флэннаган одевался после душа. Он дал тебе письмо, а сам якобы пошел заканчивать свой туалет. Именно тогда он мне и позвонил. Из спальни. Он только что застрелил Ванду Уэзерби, потом быстро вернулся домой, чтобы вовремя встретить тебя и позвонить мне — и создать себе таким образом прекрасное алиби.

— Он звонил тебе, Майк? Он выдавал себя за женщину, а ты этого даже не почувствовал?

— Да, он набрал номер, — терпеливо объяснил Шейн, — но роль Ванды исполнила женщина. После того, как он получил ее письмо, в котором она писала, что не смогла до меня дозвониться,

Флэннаган понял, что я еще не слышал ее голоса. Он также знал, что я никогда не слышал голоса Элен Тейлор, и надеялся все так устроить, чтобы этого не произошло и в будущем. Она ушла отсюда с порцией стрихнина в желудке, который, как он рассчитывал, убьет ее до того, как она узнает о смерти Ванды и начнет догадываться.

— Ты считаешь, это Тейлор говорила с тобой в десять часов? — подал голос Джентри. — Но Прентисс утверждает, что как раз в это время он желал ей спокойной ночи в вестибюле ее отеля.

— Все верно. Видишь ли, голос, который я слышал по телефону — это запись, сделанная Элен в этой квартире до того, как она проглотила парочку отравленных коктейлей. Я должен был это понять: я же видел магнитофон в кабинете Флэннагана, и он говорил, что использует его для пробных записей актеров. Но я не знал об этих аппаратах столько, сколько знаю сейчас. Я и не представлял, что можно записать какие-то фразы на пленку, подключить магнитофон к телефону и включить его, когда на другом конце снимут трубку.

— Подожди, Майк, — возразил Рурк. — Ты же говорил мне об этом звонке и сказал, что один раз ты задал ей вопрос, и она тебе ответила. Такое невозможно предвидеть заранее и записать на пленку. Даже Флэннаган не смог бы вычислить, о чем и когда ты спросишь, и подготовить подходящий ответ.

— Флэннаган — радиопродюсер, — напомнил ему Шейн. — Это была ловкая игра слов, она надолго загнала меня в угол. Теперь-то я понял, что он сделал для Элен паузу, чтобы она смогла перевести дыхание, а в тот момент я спросил: «Чего вы боитесь?» И она тут же опять заговорила: «Пожалуйста, не перебивайте». Черт, это был отличный ответ на любой мой вопрос. Кроме того, это создавало видимость, что я действительно с кем-то разговариваю, а не слушаю запись. И ведь столько было примет, указывающих на правду, — раздраженно продолжал он. — Если бы мы только их распознали. Элен Тейлор пришла в эту квартиру на прослушивание в восемь часов — после того, как Флэннаган задурил ей голову мифической радиопрограммой Майкла Шейна и заставил ее поклясться в сохранении тайны. Он подготовил сценарий, по которому она была Вандой Уэзерби и взволнованно говорила с Шейном по телефону. Они все как следует отрепетировали, сделали запись, и он сказал ей, что берет ее на главную роль в очередной серии. Затем они отметили это дело коктейлями, и она ушла отсюда в прекрасном настроении, оттого что получила на длительный срок хорошую работу. Позже, когда она ужинала с Прентиссом, все еще счастливая от свалившейся на нее удачи, она частично, как ей казалось, проболталась ему. Потом Элен плохо себя почувствовала. Он отвез ее домой, там она, должно быть, включила радио и услышала в сводке новостей о смерти Ванды. Она сразу поняла, что ее одурачили, и попыталась сказать об этом своей соседке, но было уже слишком поздно, и все, что она смогла — это пробормотать мое имя и имя Ванды Уэзерби. И даже после этого, — устало закончил Шейн, — я еще ни о чем не догадывался — до сегодняшнего утра, когда Прентисс продемонстрировал мне, как работает магнитофон.

Пока Шейн говорил, все смотрели на него, не отрывая глаз. Когда же он замолчал, все, как по команде, повернулись к Флэннагану. Он сидел на диване, сгорбившись, закрыв лицо руками и раскачиваясь грузным телом из стороны в сторону.

— Черт побери, а каким образом ты убедил радиостанцию в Нэшвилле передавать в эфир все эти выдумки? — спросил Рурк. — Я знаю, что ты звонил им сегодня днем по междугородному, но…

— Я звонил, чтобы узнать, как именно они объявляют о своих передачах и рабочей частоте, — объяснил Шейн. — Я же не знал, вдруг здесь окажется кто-нибудь, кто слушал их передачи раньше и сможет разоблачить все представление как мистификацию.