Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества

Милгрэм Стэнли

Отрицание и сужение когнитивного поля. Ситуация «Отдаленности» позволяет сузить когнитивное поле, так что жертва исключается из сознания. Испытуемый уже не расценивает акт нажатия на тумблер как результат морального выбора, поскольку это действие больше не ассоциируется со страданиями жертвы. Если жертва близко, ее труднее исключать феноменологически. Она неизбежно вторгается в сознание испытуемого, поскольку ее все время видно. В ситуации «Отдаленности» ее существование и реакции осознаются только после того, как нанесен удар током. Слуховая обратная связь непостоянна, испытуемый получает ее лишь иногда. При «Близости» жертва непосредственно включена в поле зрения, она становится для испытуемого ярким элементом окружения. Испытуемый больше не может задействовать механизм отрицания. Один испытуемый, участвовавший в эксперименте «Отдаленность», сказал: «Удивительно, но ведь и в самом деле забываешь, что там живой человек, хотя и слышишь его голос. Довольно долго я был сосредоточен исключительно на том, чтобы нажимать тумблеры и читать надписи».

Поля взаимного влияния. Если в ситуации

«Близости» испытуемый занимает положение, позволяющее наблюдать за жертвой, обратное тоже верно. Теперь жертва внимательно наблюдает за действиями испытуемого с близкого расстояния. Вероятно, когда человек не может наблюдать за твоими поступками, причинять ему боль легче, чем когда он видит, что ты делаешь. Если он смотрит, как ты совершаешь направленные против него действия, это пробуждает стыд и угрызения совести, которые затем помогают перестать действовать. Много свидетельств, что при конфронтации лицом к лицу возникает дискомфорт и она препятствует открытым действиям, мы находим и в языке. Часто говорят, что человека легче критиковать «за спиной», чем «говорить все в лицо». Если мы кому-то лжем, то, как всем известно, не можем «смотреть ему в глаза». Мы и сами «прячем глаза» от стыда или неловкости – это помогает снизить дискомфорт. Когда человека ставят перед расстрельной ротой, ему завязывают глаза якобы для того, чтобы ему было не так страшно, но на самом деле у этого действия есть и скрытая функция – снизить стресс у палачей. Короче говоря, в ситуации «Близости» у испытуемого, вероятно, возникает ощущение, что он сам становится ярким элементом поля осознанности жертвы. Возможно, испытуемому становится совестно и неловко, и вид жертвы мешает ему продолжать ее наказывать.

Единство действия и его последствий. В ситуации «Отдаленности» испытуемому труднее ощутить соотнесенность своих действий и последствий этих действий для жертвы. Поступок и его последствия разнесены физически и пространственно. Испытуемый нажимает на тумблер в одной комнате, а крики и протесты доносятся из другой. Эти два события связаны, однако им недостает убедительного феноменологического единства. Структура осмысленного поступка – «Я делаю человеку больно» – разрушается из-за пространственной организации эксперимента; в некоторой степени это аналогично исчезновению фи-феномена, если мигающие огни расположены слишком далеко друг от друга. В ситуации «Близости» единство поступка и следствия гораздо ощутимее, поскольку жертва физически ближе к действию, причиняющему ей боль. В ситуации «Близости-прикосновения» единство поступка и следствия ощущается в полной мере.

Образование зачаточной группы. Если жертва помещена в другую комнату, то не только жертва отдаляется от испытуемого, но и испытуемый с экспериментатором становятся относительно ближе. Формируется зачаточная группа, состоящая из экспериментатора и испытуемого, однако жертва из нее исключена. Стена между жертвой и другими участниками эксперимента лишает жертву интимной связи, которую ощущают экспериментатор и испытуемый. В ситуации «Отдаленности» жертва – самый настоящий аутсайдер, она одинока и физически, и психологически.

Если поместить жертву ближе к испытуемому, им с испытуемым становится легче заключить союз против экспериментатора. Испытуемые уже не должны иметь дело с экспериментатором в одиночку. У них появляется союзник, который совсем рядом и рвется поддержать их мятеж против экспериментатора. Таким образом, изменение набора пространственных отношений в разных экспериментальных ситуациях приводит, вероятно, к смещению системы союзнических отношений.

Благоприобретенные поведенческие наклонности. Давно отмечено, что лабораторные мыши редко дерутся со своими собратьями по вольеру. Скотт (Scott, 1958) объясняет это в терминах пассивного подавления. Он пишет: «Когда животное ничего не делает в тех или иных обстоятельствах… оно тем самым учится ничего не делать, и об этом можно говорить как о пассивном подавлении… этот принцип играет важнейшую роль в обучении личности миролюбию, поскольку из него следует, что ей, чтобы научиться не драться, нужно просто не драться». Подобным образом мы, вероятно, учимся не причинять вреда окружающим, просто не причиняя им вреда в повседневной жизни. Однако подобное обучение происходит в контексте близких отношений с окружающими и, вероятно, не может быть обобщено на ситуацию, когда человек от нас физически далеко. Кроме того, в прошлом, вероятно, агрессивные действия против тех, кто был к нам физически близко, влекли за собой наказание, а это искоренило исходную форму реакции. А агрессия против тех, кто находится от нас на расстоянии, возможно, наказывалась лишь иногда. Так организм узнает, что безопаснее проявлять агрессию к тем, кто далеко, и остерегается нападать на противника на расстоянии вытянутой руки. Закономерности вознаграждений и наказаний вырабатывают склонность избегать агрессии с близкого расстояния, однако на дальние дистанции это не распространяется. И это может объяснять результаты экспериментов в ситуации близости и отдаленности.

Близость как переменная в психологических исследованиях достойна куда большего внимания ученых. Если бы люди не могли перемещаться, понять причину этого пренебрежения было бы просто. Но мы постоянно в движении, попадаем в разные пространственные отношения в разных ситуациях, и то, близко мы друг от друга или далеко, вероятно, оказывает мощнейшее воздействие на психологические процессы, определяющие наше поведение с окружающими. В нашей ситуации, когда жертва становится физически ближе к испытуемому, который наносит ей удары, повышается количество испытуемых, которые отказываются подчиняться экспериментатору и прекращают эксперимент. Конкретное, видимое, непосредственное присутствие жертвы играет важную роль в том, чтобы сопротивляться власти экспериментатора и генерировать неподчинение. [19]

19

Следует

признать, что слова «близость», «непосредственность», «жертва как яркий элемент» используются достаточно вольно, да и сами эксперименты дают этой переменной лишь приблизительную оценку. Необходимы дальнейшие эксперименты, которые отточат определение близости и приведут в соответствие разнообразные факторы наподобие пространственной дистанции, видимости, слышимости, наличия барьеров и так далее.

В экспериментах серий «Близость» и «Близость-прикосновение» мы не имели возможности применять магнитофонные записи обратной связи с жертвой. Вместо этого жертву обучили отвечать в этих условиях точно так же, как и в ходе эксперимента 2 (где использовалась магнитофонная запись). Здесь нужны некоторые усовершенствования, поскольку необходимо, чтобы серию «Близость» было технически возможно проводить с применением записанной обратной связи.

Близость представителя власти

Если взаимное расположение испытуемого и жертвы в пространстве влияет на степень подчинения, должно быть, играет свою роль и местонахождение испытуемого по отношению к экспериментатору. Есть причины полагать, что, когда испытуемый только появляется в лаборатории, он ориентирован в первую очередь на экспериментатора и лишь затем на жертву. Он пришел в лабораторию, чтобы вписаться в структуру, которую задает экспериментатор, а не жертва. И не столько собирается разобраться в своем поведении, сколько намерен предъявить это поведение компетентному ученому, а потому готов проявить себя в соответствии с требованиями этого ученого. Большинство испытуемых, судя по всему, хочет произвести впечатление на экспериментатора, и можно заметить, что это стремление в относительно новой незнакомой обстановке несколько подрывает чувствительность испытуемого к троякой природе социальной ситуации, в которую он попал. Иначе говоря, испытуемый так озабочен тем, как будет выглядеть в глазах экспериментатора, что влияние других частей социального поля не приобретает того веса, как в повседневной жизни. Излишняя ориентация на экспериментатора, вероятно, отчасти объясняет относительно бесчувственное отношение испытуемого к жертве, а кроме того, наталкивает нас на мысль, что изменение отношений между испытуемым и экспериментатором, вероятно, заметно повлияет на степень подчинения.

В ходе цикла экспериментов мы варьировали физическое расстояние и степень наблюдения со стороны экспериментатора. В одной ситуации экспериментатор сидел всего в нескольких шагах от испытуемого. В другой ситуации экспериментатор, дав вводные указания, покидал лабораторию и отдавал приказы по телефону. В третьей экспериментатор вообще не показывался, а указания давал посредством магнитофонной записи, которая включалась, когда испытуемые входили в лабораторию.

Как только экспериментатор оказывался физически удален из лаборатории, уровень подчинения резко падал. Количество подчиняющихся испытуемых в первой ситуации («Присутствие экспериментатора») было почти в три раза больше, чем во второй, когда экспериментатор отдавал приказы по телефону. В первой ситуации полностью подчинялись приказам 36 испытуемых, а во второй – только 9 (хи-квадрат «подчинение/неподчинение» в двух ситуациях df = 14,7; p < 0,001). Если испытуемые не сталкивались с экспериментатором лицом к лицу, им, похоже, было гораздо легче противостоять экспериментатору, а его власть над испытуемыми существенно слабела. [20]

20

В третьей ситуации уровень подчинения также был гораздо ниже, чем в первой, в присутствии экспериментатора, однако тут налицо некоторые технические сложности, требующие серьезного обсуждения.

(а) Электрогенератор, применявшийся в ходе экспериментов. 15 из 30 тумблеров уже нажаты.

(б) Ученик пристегнут к стулу, к его запястью подсоединены электроды. Экспериментатор наносит электропроводящую пасту. Ученик дает ответы, нажимая тумблеры, которые зажигают лампочки с номерами на шкале с ответами.

(в) Испытуемый получает пробный удар током от генератора.

< image l:href="#"/>

(г) Испытуемый прекращает эксперимент. Справа датчик, подсоединенный к генератору, автоматически регистрирует, какие тумблеры нажал испытуемый. (Из фильма «Obedience» («Подчинение»), кинопрокатная организация «Alexander Street Press».)

Рис. 3. Фотографии экспериментов по подчинению

Более того, в отсутствие экспериментатора в поведении испытуемых проявлялась интересная особенность, которой при экспериментаторе не наблюдалось. Некоторые испытуемые, продолжая эксперимент, наносили более слабые удары, чем требовалось, и не сообщили экспериментатору об отклонении от требуемой процедуры (сила ударов без ведома испытуемых записывалась при помощи датчика фирмы «Эстерлин-Энгус», подключенного непосредственно к генератору; этот аппарат обеспечил нам объективные данные о поведении испытуемых). Более того, некоторые испытуемые всячески уверяли экспериментатора по телефону, что повышали силу ударов согласно инструкции, а на самом деле постоянно нажимали лишь тумблер, якобы дававший самый слабый удар. Это поведение вызывает особый интерес: хотя очевидно, что эти испытуемые поступали вразрез с заявленными целями эксперимента, им было легче разрешить конфликт таким способом, чем пойти на открытый разрыв с властью.