Шрифт:
Часть биографическая
***
В сказочном россейском царстве,
В недалёком государстве,
За лесами на Неве
Жил Иван в простой семье.
Рано сиротой остался.
От родителей достался
Ветхий домик без затей,
Пара лыковых лаптей*,
Чародей – лохматый пёс,
Что надёжно службу нёс.
Сам же отроду Иван
Всем хорош, и крепкий стан,
И умён он, и красив,
Но… несказанно ленив.
Только
Поднимается народ.
Кто на поле, весь в работе,
Кто в хозяйственной заботе.
Перерывом не грешат,
Все дела решить спешат.
Лишь один Иван проснётся,
С боку на бок повернётся,
Отогнавши мух рукой,
Станет сон смотреть другой.
Но бездельем сыт не будешь
И достаток не добудешь.
Голод не запьёшь водой.
Лень всегда грозит бедой.
И отколь она берётся?
Кто же в этом разберётся.
Может, этака напасть,
Чтоб в России не пропасть?
Как бы двигатель прогресса
Для людского интереса:
Или что изобретёшь,
Или вовсе пропадёшь.
Вот и боженька Ивана
В компенсацию изъяна
Славным даром наделил
И смекалкой одарил.
Ходят здешние к Ванюше,
Чтоб его совет послушать.
– Ваня скажет, что да как,
Он на выдумки мастак*.
В благодарность от сельчан
Получает он кафтан,
Да мясные пироги,
То творог, то сапоги.
Так и жил Иван, пусть скромно,
Ел и постно, и скоромно,
Но без тягостных работ
Да без всяческих забот.
А тем временем соседа
От восхода до обеда,
Да с обеда по восход
Зависть злобная грызёт.
То Полип, сосед Ванюши,
Всё глядел за ним да слушал,
Кто пришёл, что принесла…
Ну а зависть-то росла.
Сам купчишка небольшой,
Приторговывал лапшой
Да баранки продавал,
Но народ не покупал.
Может, сахар не доложит,
Сэкономит дрожжи, может,
Али плохонька мука –
Не торговля, а тоска.
И с наёмными не ладен,
На оплату слишком жаден,
Да ругает, прям беда,
И бегут все кто куда.
Шуму много, толку мало.
От того завидно стало,
Что Иванушка сосед
Сытно ест, обут, одет.
Хоть с печи и не слезает,
В нищете не прозябает.
И Полипа думы гложут,
Он спокойно спать не может,
А задача – стать богаче
Без труда, и не иначе!
По ночам он тенью ходит,
Планы хитрые выводит:
«Ну, Ванюша, погоди!
Чтой-то будет впереди».
Ветер воет и резвится,
Снег сугробами ложится,
Так округу замело,
В снежной шубе всё село.
По сугробам прямиком
Шёл Полип к Ивану в дом.
У калитки потоптался,
Всё зайти он не решался.
Пёс, почуяв гостя, взвился,
На Полипа осклабился*,
И залаял, и завыл.
Тот дрожал… не уходил.
Ваня дверцу отворяет
И во весь роток зевает.
– Это что ещё за гость?
Что стоишь, как в горле кость?
Заходи, да не боись.
Чародеюшка, уймись.
Тут же гостя в дом завёл,
Посадил за белый стол,
Чаю в чашку наливает,
Пирогами угощает.
– Коль пришёл, как рассвело,
Что за дело привело?
– До чего бураны круты.
– Ты, Полип, меня не путай.
– Сколько снега намели.
– Что хотел-то? Не юли*.
– Я ж без умысла какого.
Есть вопросик. Что ж такого?
Как, скажи, народ собрать,
Чтоб при этом не орать?
Говорить к тому же внятно
И для всех людей понятно.
Ваня почесал макушку,
Пожевал чуток краюшку*.
В тот же миг затих Полип,
Словно к лавочке прилип.
Не рискует чай подлить,
Чтобы мысль не перебить.
– Что ж, задачка не из трудных
И для мест подходит людных.
Способ есть собрать народ –
Колокол надеть на рот.
– Чтой-то голова болит,
Дёргает радикулит.
Не ахти соображаю,
Но идею уважаю.
Хоть придумка и занятна,
Только всё же непонятно,
Как же колокол… на рот?
– Нарисую, враз поймёт.
И углём на бересте,
Словно краской на холсте,
Ваня чертит, объясняя:
– Вот труба, она стальная,
Эдак вывернуть её,
И кричи хоть «ё-моё»,
Хоть «пожар», да всё что хошь
До народа донесёшь.
А приделать высоко,
Будет слышно далеко.
Чай Полип не пил, не кушал,
А вникая, Ваню слушал.
– Ах, придумка! Ох, хитра!
Ну да ладно, мне пора.
Сунул бересту в карман.
– Позабавил ты, Иван.
Что ж, бывай, да будь здоров.
Дверью хлоп, и был таков.
И отправился он смело,
Не откладывая дело
До другой какой поры,
Прямо в знатные дворы,
На поклоны к воеводе,
Что служил при всём народе.
Воевода был сердитым,
Потревоженный визитом,
И, зевая, говорил: