Как кошка с собакой
Шрифт:
— Теперь я готов содействовать и репетировать. Поедем ко мне?
Он попытался приобнять Петрову, но та успела сунуть ему в руки список конкурсов.
— Ну-ка, ну-ка, — пробормотал Юрий, пробегая глазами список, — на раздевание что-нибудь есть?
— Не, ну так не пойдет, — заявил он после беглого просмотра списка, — у нас что, институт благородных девиц? Что за пуританские развлечения? А где «Бутылочка»? Где танцы голышом? А? Ирина… как там тебя по отчеству? Эх, невинная ты душа, совращать тебя еще и совращать. Поехали!
— Куда? — бедная Петрова невольно попятилась.
— Призы
— Ну, в магазин…
— А что ты хочешь купить?
— Мелочи всякие…
— Ага… Шоколадные медальки и разноцветные ластики. Первый класс вторая четверть. Садись!
Оказывается, пока препирались, успели дойти до машины.
— Садись, говорю. Поехали, пока я добрый. Я тебя жизни буду учить.
Следующие несколько часов пролетели для Петровой незаметно. Неожиданно для себя она получала огромное удовольствие от всего, что происходило.
Они с Юрой приехали на какой-то рынок и начали шляться по киоскам и скупать всякую ерунду. Юрий при этом развлекался по полной программе да так искренне, что Ира даже перестала смущаться и всячески пыталась ему подыгрывать. Юрий примерял на себя трусы, разукрашенные разноцветными пенисами, и спрашивал у продавщицы подходят ли они по цвету к его галстуку, выбирал какое-то умопомрачительное женское белье (настолько прозрачное, что его в руки взять страшно) и задумчиво говорил:
— Как ты думаешь, Марь Петровне это подойдет? Девушка (это продавщице), а у вас есть 64 размер?
В аптеке Ира чуть не провалилась сквозь землю, когда Юра, нежно обнимая ее за талию, потребовал пятьдесят презервативов. Она уже было совсем собралась разобидеться вусмерть и уехать с гордо поднятой головой, но неожиданно поймала на себе полный зависти взгляд молодой женщины.
Ирина обалдела. Женщина была однозначно интереснее ее, красиво одета, на пальце блестело обручальное кольцо. Чему завидовать? Она ж замужем, у нее этого секса должно быть выше крыши. Но под этим завистливым взглядом уходить расхотелось, захотелось остаться и наслаждаться своим торжеством. Пусть эти презервативы Юрий собирается надувать вместо воздушных шариков, сейчас же никто не будет об этом рассказывать.
И совершенно неожиданно для себя Ирина не убрала Юрину руку со своей талии, а каким-то неуловимым движением корпуса прижалась к ней. И что ее потрясло больше всего, Юрий это мгновенно почувствовал, его рука стала намного смелее и увереннее, глаза посерьезнели.
— Потерпи, дорогая, не здесь, — доверительно сообщил он всей очереди, сгружая в фирменный пакетик презервативы. — Давай отойдем, а то неудобно.
Потом ничего, конечно, не было: Юра продолжал шутить, а Ира отмахиваться. Все это напоминало странную, но совершенно безопасную игру. Но нервы игра щекотала здорово. Домой Петрова попала не то чтобы в возбуждении… в нервной приподнятости. Как будто проглотила пару батареек, и теперь они пощипывают, заставляя ее совершать ненужные движения. Ирина намотала три круга по квартире, пока сняла верхнюю одежду.
В том же вздернутом состоянии она разогрела и проглотила ужин. Только при мытье посуды сообразила, что приготовила себе слишком острую яичницу. Запила двумя стаканами воды из фильтра. Еще
Сразу придет в голову рука, по-хозяйски лежащая на талии. Хотя какое там «в голову»! Ира помнила эту ладонь всем бедром.
В отчаянии она включила ноутбук и принялась перечитывать историю Марины. Кое-где исправляла, чуть-чуть дописывала, пару фрагментов показались фальшивыми, и она их выкинула.
«Может, — подумала Петрова, — новую историю начать?» Она даже создала новый файл, но в голову ничего не лезло. Вспомнилась отчего-то женщина с обручальным кольцом. С какой завистью она смотрела! Ирина снова почувствовала руку на своей талии и теплый твердый бок, к которому она прижалась. Нужно было срочно менять направление мысли.
«Замужняя тетка, — с усилием думала Ира, — довольно молодая, красивая… относительно. Хорошо одета. Может, муж начал изменять?» Это показалось нелогичным. Зачем изменять, имея в постели такую замечательную женщину. Или у нее какие-то проблемы начались по женской части? «Ну и что! Это неважно, если муж ее любит. Например, Володя Марине никогда изменять не будет. Что бы у нее не случилось».
Размышлять о привычных героях оказалось проще. Ирина попыталась понять, может ли Марине изменить ее принц-директор, если она… заболеет? Петрова сморщилась. Ей очень не хотелось насылать на Марину хворь. «А вдруг она забеременеет! Беременным же нельзя. Выдержит Володя?»
Ирина прикидывала и так и эдак, но поняла, что узнать ответ на этот вопрос можно только одним способом.
Она открыла файл с так и не исправленным названием «Сладкие грезы» и начала писать.
Когда я раньше читала «Она жила как во сне», то только кривилась — какая банальность. Но всю последнюю неделю я прожила именно во сне. Когда спишь, не задумываешься над логичностью событий. Они просто случаются — и все. Уже потом, проснувшись, понимаешь, что в одну секунду перенестись из города в город, или помолодеть на двадцать лет, или заранее знать, что там за следующей дверью — все это противоречит здравому смыслу. А пока сон не закончился, здравый смысл деформируется вместе с ним.
Так было и у нас с Володей. Иногда — чаще всего ночью — я словно просыпалась и пыталась сообразить, что происходит. Почему-то рядом со мной лежит человек, который сначала меня покорил, потом стал изображать Отелло, а потом просто взял меня за руку и увел к себе жить. Почему-то я растеряла все свои амбиции. Почему-то я готова слушать этого мужчину сутки напролет. И самое странное: почему-то все это мне нравится.
Но потом он поворачивался во сне, нашаривал меня рукой… и все снова становилось логичным и простым.
Ира дошла до этого места и остановилась. Описывать медовый месяц было совсем неинтересно. «Теперь понятно, — подумала она, — почему все романы заканчиваются свадьбой».
Но Петрова решила не сдаваться. Она решила схитрить. Ира написала на новой строке: «Месяц спустя…».
Так просто, оказывается, жить вместе. И так сложно.