Как кошка с собакой
Шрифт:
— Куда? — Юра сипел, как после десяти порций мороженного.
— Домой.
— Я тебя отвезу.
— Нет.
— Ира, стой. Я тебя сейчас никуда не пущу.
— Юра, нет. Я не хочу тебя. Я не хочу просто секса. Я достойна большего.
И ушла с гордо поднятой головой. Она промчалась по милому, обжитому офису. Даже запах у него был не офисный — домашний. Ира не удержалась и на бегу погладила серый пластик. А как только зашла за угол, дальше поскакала на одной ножке.
Вечером отвлечь Олю от
Я лежала в ванной и смотрела на потолок. «Пора заняться ремонтом, — думала я, — и мебель переставить».
Пена была с лавандой, от нее клонило в сон. Я дремала, пока пена не опала, потом встала под душ. Для бодрости попробовала сделать его контрастным. Горячий еще кое-как выдержала, а от холодного завизжала и попыталась закутаться в занавеску.
Выйдя из ванной, обнаружила Володю на диване в зале. В ухе у него торчал наушник от телефона, в руках он держал пульт от телевизора, но смотрел при этом в раскрытый на журнальном столике компьютер.
Меня немедленно накрыла волна раздражения. В сотый раз за последние несколько дней.
— Володя, ты смотришь телевизор?
— Да, да смотрю, — не отрывая взгляд от монитора.
— Может, переключим на КВН?
— Нет, тут важные новости.
— Где новости? В твоем компьютере?
Володя с трудом отрывается от экрана и сообщает:
— Не сбивай меня с мысли, я работаю.
Наверное, раньше я бы плюнула и ушла на кухню потрепаться по телефону, но сегодня меня накрыло основательно.
— Если ты работаешь, то давай ты пойдешь работать в другую комнату. А мне дай посмотреть телевизор.
— Послушай, я занимаюсь делом, а ты собираешься смотреть какую-то муть.
— Володя, ты можешь заниматься делом в другой комнате.
— Не могу.
— Почему?
— Мне здесь удобнее.
Волна раздражения ненавязчиво переходила в цунами.
— Послушай, а тебе не кажется, что я тоже имею право смотреть этот чертов телевизор!
— Смотри днем и оставь меня в покое.
— Днем я на работе.
— А кто тебя заставляет? Не работай.
— А на что я буду жить?
— Можно подумать, что сейчас ты живешь на свои деньги.
От такой наглости у меня просто язык отнялся, а Володенька, воспользовавшись паузой, немедленно опять уткнулся в компьютер. От ярости у меня уже слегка сносило крышу, и я со всей дури хлопнула по крышке ноутбука. Он закрылся и пронзительно заверещал хором с его хозяином, которому я здорово прищемила пальцы.
— Ты что, с ума сошла? Что ты себе
— Я себе практически ничего не позволяю! Я живу тут, как рабыня бессловесная — то нельзя, это нельзя! Тут не ходи, это не бери! Какого черта ты притащил меня к себе жить? Ты разговариваешь по своему долбаному телефону и пялишься в свой гребаный компьютер, а я не могу даже в интернет сама выйти, тебе для меня пароля жалко. На чьи деньги я живу, ты меня спрашиваешь? Ну уж не на твои, это точно! Ты мне еще за продукты должен, я тебя кормлю все это время! Ты же в магазин сходить не соизволишь, ты же занят, важные новости смотриш-ш-ш-ь…
От ярости я стала переходить на змеиный язык.
Надо сказать, что Володя дрогнул.
— Что ты орешь? Смотри свой КВН, только отстань.
— Не отстану! Ты эгоист, каких мало. Ладно ты со мной так обращаешься, а если ребенок появится, ты тоже будешь его так шпынять?
— Какой ребенок?
— Маленький. Знаешь, если приглашаешь женщину к себе пожить, нужно быть готовым к маленьким неожиданностям.
Что меня понесло на тему ребенка, я не знаю. При случае уточните у Фрейда.
— Так, дорогая. А теперь послушай меня. Если ты собираешься меня шантажировать, то я тебя обломаю прямо сейчас. Не ты первая. Твой ребенок — это твои проблемы! А если сунешься в суд, то мой адвокат тебя по стенке размажет, все понятно?
Володя встал и ушел на кухню курить, а я осталась посреди комнаты.
Мне все было понятно.
На душе стало пусто-пусто, как будто оттуда выкачали все ее содержимое. И надежду, и мечты, и любовь. Да, оказывается, остатки любви там еще жили, потому что внутри все саднило — отрывали по живому.
Минут пять я тупо таращилась в телевизор, а потом, чтобы не расплескать решимость, направилась на кухню.
— Володя, я ухожу.
Кивок.
— Я совсем ухожу. Чтоб ты знал — я не беременна. Но жить с тобой я больше не смогу. Мне не нужен просто секс. Я достойна большего.
Собрать вещи у меня заняло минут двадцать, не особенно много я сюда и переносила. Слезы из глаз ливанули уже в машине.
У Иры слезы ливанули синхронно с Мариной. Конечно, Марина была достойна большего! Не в смысле размеров — это мужики пусть размерами меряются, — а в смысле вообще. Очень хотелось рассказать хеппи-энд, но никак не получалось. Не был Володя идеальным мужчиной, хоть ты тресни.
Хоть ты его тресни по тупой башке. Был он тупой, самодовольный, капризный. Поэтому не мог вдруг прозреть, опуститься на колено и сказать: «Любовь моя! Каким я был идиотом! Но теперь все будет по-другому».
Ира плакала сначала по своей героине, потом по себе, потом по всему многострадальному женскому роду, потом… просто ревела, уж и не зная по чему. Она перечитала всю историю заново — и вдруг увидела ее глазами постороннего. «Неужели это я? — повторяла про себя Петрова. — Откуда я все это взяла? Я не могла так написать!»