Как лечили Деда-Мороза
Шрифт:
«— Ребята из кружка «Умелые руки», — продолжало радио, — решили завтра же с утра приняться за изготовление ёлочных игрушек на тот случай, если Дед-Мороз не поправится. Они обратились с призывом к пионерам всей страны последовать их примеру. «Хоть Дед-Мороз нездоров, — говорят они, — мы не допустим, чтобы малыши остались без ёлок».
— Др-р-р! — зазвонил телефон у Пети Башмачкова.
Он выключил радио и схватил трубку. Оказывается, это позвонил Вова.
— Слушай, Башмачков, — сказал он. — Выходит, я зря на тебя сердился. Я только что слушал новогодние известия. Ты меня разбудил, вот я и стал слушать. Короче говоря, мой дедушка знает, как найти Кудыкины горы.
— Вова! Это же здорово! — закричал Петя. — Говори скорее, где они!
— Найти их — раз плюнуть, — солидно ответил Вова. — Дедушка говорит, что надо всё время идти на север и никуда не сворачивать. Всё на север и на север! Так до Кудыкиных гор и дойдёшь.
— Ура! Я сейчас позвоню Ивану Ивановичу.
— Ты, Башмачков, подожди. Мы с дедушкой же кому только не звонили. И, пожалуй, зря. Ты в комнате один?
Петя огляделся и сказал:
— Один.
— Тогда закрой дверь поплотней и слушай… Взрослые завтра отправятся на Кудыкины горы, а мы останемся. Просись не просись — не возьмут. Ты же знаешь взрослых. А мы давай сами утром пойдём?!
— Давай! — обрадовался Петя. — Встанем на лыжи — и пошёл!
— Всё на север и на север… До утра, Петя!
— До утра, Вова!
Жаль, что я пока не могу сказать, о чём говорили и шептались другие ребята, слушавшие радио. Но они тоже, о чём-то совещались, о чём-то договаривались. Это я знаю потому, что как раз в тот поздний час проходил по городу и видел в освещенных окнах то стриженую мальчишечью голову, то тени двух головок с косичками, что-то нашептывающих друг другу. Как известно, та половина школьников, что носит косички, очень любит посекретничать.
В дремучей-предремучей тайге
Вот и наступило утро. Раннее-раннее утро. Такое раннее, что заря пока разгорелась только над Камчаткой. А здесь, в дремучей-предремучей тайге, ещё темно. Только светятся на ветке старого кедра глаза мудрого и очень доброго филина Светофора. Светофором филина зовут потому, что у него один глаз зелёный, а другой красный. Филин открывает их по очереди и со значением. Посмотрит зелёным глазом — лесные зверюшки знают, что всё спокойно: не трусят хищной стаей прожорливые серые волки, не вышла на охоту лисица, не бредёт облезлый медведь-шатун. А как загорится красный глаз — стоп: дороги нет, прячьтесь, зайцы, поворачивай назад, кабарожка, разбегайтесь, козы, — или охотник идёт, или хищные звери.
Раннее утро в дремучей-предремучей тайге, а уже кто-то шумит, свистит, буянит. Да это же наш знакомый — ветер Позёмка.
— Сиверко! — кричит Позёмка. — Где ты, Сиверко?
— Хо-хо-хо! — доносится издалека. — Хо-хо-хо! Я здесь, братец!
— Сиверко! — вопит Позёмка. — Ты слушал сегодня радио?
— Нет, не слушал. Я, понимаешь, немного вздремнул.
— Спать-то ты горазд. А тут, пока ты храпел, люди узнали дорогу на Кудыкины горы.
— Да что ты говоришь?! Да я им!.. — рассвирепел Сиверко и со зла повалил в снег старую осину.
— Погоди, братец, поздно бушевать. Они уже едут выручать Деда-Мороза. Три трактора тянут сани, а на них тонна мороженого и холодильник «Север». Соображаешь?
— Подумаешь! — ещё больше разозлился Сиверко. — Так ты перемети им дорогу.
— Я бы перемёл, — отвечает Позёмка, — да не знаю, где они сейчас. Тайга велика. Я, пока ты храпел, пять тысяч вёрст отмахал, а их найти не могу. Зато мальчишек в лесу — не сосчитать. И из Амурска вышли, и из Читы выехали, из Якутска идут, из Братска. Прямо куда ни полетишь — одни мальчишки. Все едут на Кудыкины горы.
— Так чего же мы медлим! Летим скорее, нагоним на них страху.
Захохотал Сиверко, засвистел Позёмка, и помчались ветры буянить по тайге. Только затих за ними шум, только осыпался по их следу с веток снег, как с другой стороны леса донеслась песня про Снеговика.
Может, медвежата С северной земли Поиграть к ребятам Гостя привели?..Пел её высокий мальчишеский голос, старательно выговаривая слова.
Закончилась песня, и на поляну вышли на лыжах Петя Башмачков и Вова, тот самый Вова, дедушка которого знал, как найти Кудыкины горы. Вова, как вы помните, учился в четвёртом классе и поэтому командовал Петей.
— Привал, Башмачков, — сказал Вова. — Даю тебе пять минут отдыха.
Остановились друзья, а тут из тайги донеслось:
— Э-ге-гей! Ребята! Кто там поёт, подождите!
— Ау! Мы здесь. Сюда! — отозвался Вова.
Залаяли в чаще собаки — и на поляну выкатила нарта, а на ней сидел мальчишка с ружьём. Мальчишка затормозил нарту, бросил собакам по вяленой рыбине — юколе, и только тогда подошёл к Вове и Пете.
— Бахапчи! — сказал он. — Здравствуйте! Вы откуда?
— Мы с Петей из города, — ответил Вова.
— А я, понимаешь, с Амура. Зовут меня Наймука, — и он протянул руку ребятам.
Петя и Вова назвали себя и замолчали, приглядываясь к Наймуке.
— Вы на Кудыкины? — подмигнул Наймука.
— Да, — обрадовались ребята. — И ты туда?
— Туда, — ответил Наймука. — Теперь пойдём вместе.
Вместе идти веселее. Уже хотели ребята пускаться в путь-дорогу, да тут Петя заметил впереди на ветке красный огонёк. «Что за огонёк? — подумал он. — Фонарик, что ли, кто-то повесил?» Петя дёрнул за рукав Вову и показал на огонёк. Стали ребята приглядываться, а Наймука даже рукавицу к глазам приставил. И вдруг ветка, над которой горел огонёк, чуть-чуть качнулась, и оттуда послышался голос:
— Слушайте, друзья, слушайте внимательно. Я — Филин. Да, я филин, по прозванию Светофор. Это не фонарик, а мой левый глаз светится. Зайцы уже мне доложили, что вы идёте на помощь к Деду-Морозу, моему старому другу и приятелю. Так вот что, ребята… Прячьтесь скорее в кусты, а собак схороните под корни вон того поваленного кедра. Сейчас сюда прилетят ветры-озорники Сиверко и Позёмка. Они решили никого не пропускать на Кудыкины горы. У них, безусловно, ничего не выйдет, но вы прячьтесь. Спрячьтесь и ждите. Пока будет светить мой левый глаз, сидите и ни гу-гу. А как я открою правый глаз, — он у меня зелёный, — тогда смело вперёд!