Как любить ребенка (часть 1)
Шрифт:
Воспитатель, который не вдалбливает, а освобождает, не тянет, а поднимает, не угнетает, а способствует формированию личности, не диктует, а учит, не требует, а спрашивает, вместе с ребенком переживает множество вдохновенных минут. Ему не раз придется затуманенными от слез глазами смотреть на борьбу ангела с дьяволом, где белый ангел одерживает победу.
Солгал. Потихоньку слизал варенье с торта. Задрал девочке подол. Бросал камнями в лягушку. Смеялся над горбуном. Сломал статуэтку и сложил, чтобы видно не было. Курил. Был злым и мысленно проклинал отца.
Он поступил дурно и чувствует, что это не в последний раз, что его снова что-нибудь будет искушать, что
Случается, что ребенок вдруг становится тихим, послушным и чувствительным. Взрослые уже знают: «Наверное, у него что-то на совести». Часто этой странной перемене предшествует буря чувств, слезы, пролитые в подушку, твердые решения, принятые про себя, торжественная клятва. Бывает, что мы готовы простить, если получим заверение — нет, не гарантию, но иллюзию, — что шалость не повторится.
— Я не стану другим. Я не могу обещать.
Эти слова диктует не упрямство, а честность.
— Я понимаю, что вы говорите, но не чувствую, — сказал мне двенадцатилетний мальчик.
Эту честность, достойную уважения, мы встречаем и у детей с дурными наклонностями.
– Я знаю, что воровать нельзя, что это стыдно и грешно. Я не хочу воровать. Я не знаю, не украду ли я снова. Я не виноват.
Какие горькие минуты переживает воспитатель, видя отражение собственного бессилия в беспомощности ребенка.
85
Мы поддаемся обману, что ребенок может долго довольствоваться ангельским мироощущением, где все просто и ясно, что мы сумеем скрыть от него невежество, бессилие, противоречия, наши поражения и горечи — и то, что у нас нет формулы счастья. Как наивен рецепт самоучек от педагогики, что детей следует воспитывать последовательно; что отец не должен критиковать действия матери; что взрослые не должны ссориться при детях; что служанка не должна лгать, будто «господ нет дома», когда звонит нежеланный гость.
А почему нельзя мучить зверей, если мухи в страшных мучениях сотнями гибнут на липучке? Почему мама покупает красивое платье, а сказать при чужих, что платье красивое, нехорошо? Разве кот обязательно хитрый? Молния сверкнула: няня перекрестилась и говорит, что это Бог, а пани — что электричество? За что надо уважать взрослых? И бандита тоже? Я слышал, как дядя сказал: «У меня кишка кишке кукиш показывает», — а так говорить нельзя. Почему «пся кревь» — это ругательство? Кухарки верят в сны, а мама нет. Почему говорят: здоров, как бык, ведь и быки болеют? Собака тоже достает воду из колодца? Почему некрасиво спрашивать, сколько стоит подарок? Как объяснить все это маленькому ребенку и не усугубить его недоумения, не укоренить его непонимания?
Ох уж эти наши ответы…
Так случилось, что дважды я был свидетелем, как ребенку перед книжной витриной объясняли, что такое глобус.
— Что это, мячик? — спрашивает ребенок.
Мячик, да, мячик, — отвечает няня.
В другой раз:
— Мама, что это за мячик?
— Это не мячик, а земной дар. На нем дома, лошадки, мамочка.
Мамочка? — Ребенок поглядел на мать с состраданием и ужасом и вопроса не повторил.
86
Мы видим детей в бурных проявлениях радости и горя, когда они отличаются от нас, и не замечаем спокойных настроений, тихих раздумий, глубоких впечатлений, болезненных удивлений, мучительных подозрений и унизительных сомнений, в которых они схожи с нами. «Настоящим» бывает не только ребенок, скачущий на одной ножке, но и ребенок, разрешающий тайны удивительной сказки жизни. Надо только исключить действительно «искусственных» детей, которые бессмысленно повторяют фразы, заученные либо подхваченные у взрослых. Ребенок не умеет думать, как взрослый, но он может по-детски задуматься над серьезными проблемами взрослых. Ошибаться его заставляет недостаток знаний и опыта.
Я рассказываю сказку: волшебники, драконы, колдуньи, заколдованная принцесса, вдруг раздается наивный, на первый взгляд, вопрос:
А это правда?
И я слышу, как кто-то снисходительно объясняет:
Да ведь пан учитель говорил, что это сказка.
Ни герои, ни действие неправдоподобными не бывают; так могло быть, но так не было, потому что мы знаем заранее: сказки — это не правда.
Речь, которая должна была распутать угрозы и странности окружающего мира, напротив, углубила и расширила неведение. Раньше маленькая текущая жизнь личных потребностей требовала определенного количества твердых ответов, теперь же новая большая жизнь снова утопила их во всех проблемах разом, вчерашних и завтрашних, близких и далеких. Нет времени ни разгадывать, ни даже просто рассматривать все. Теоретическое знание отрывается от будничной жизни, воспарив куда-то ввысь, где его невозможно проверить.
На этой стадии активный и пассивный темпераменты превращаются в разные типы мышления: реалистический и рефлексивный.
Реалистический верит или не верит, в зависимости от воли авторитета, удобней, выгодней верить; рефлексивный расспрашивает, делает выводы, возражает, бунтует мыслью и делом. Неосознанный бунт первого мы противопоставляем жажде познания второго; это ошибка, она затрудняет диагноз и делает негодной воспитательную терапию.
В психиатрических клиниках стенограф записывает монологи и разговоры пациентов, то же самое будет когда-нибудь в педологических лабораториях. Сегодня же мы располагаем лишь материалом детских вопросов.
87
Жизнь-сказка. Сказка о мире животных.
В море есть рыбы, которые глотают людей. Они больше корабля? А когда рыба глотает человека, то он задыхается? А что случится, если она съест святого? Что она ест, когда ни один корабль не разбивается? А можно поймать такую рыбу? А как живут в море обыкновенные рыбы? Почему их не выловят? Можно ли из большой рыбы сделать лодку? Эти рыбы доисторические?
У пчел есть королева, а почему у них нет короля, он, наверное, умер? Раз птицы знают, как лететь в Африку, значит, они умнее людей: они ведь не учились в школе. Почему сороконожка, у нее же не сорок ног, сколько их на самом деле? Все ли лисы хитрые, неужели они не исправятся, почему они такие? Если бить и мучить собаку, неужели она будет верна и такому хозяину? А почему нельзя смотреть, как собака вскакивает на другую собаку? Были ли чучела живыми зверями, можно ли сделать чучело из человека? Очень ли неудобно улитке? Если ее вытащить, она умрет? почему она такая мокрая? она рыба? а она понимает, когда говоришь: «Улитка, выставь рожки»? Почему у рыб холодная кровь? Почему змее не больно, когда она меняет кожу? О чем разговаривают муравьи? Почему человек умирает, а звери дохнут? Помрет ли паук, если ему порвать паутину? откуда он берет нитку, чтобы сделать новую паутину? Как из яйца рождается курица, может, яйцо надо в землю закопать? Если страус ест камни и железо, то чем он делает по-большому? Откуда верблюд знает, на сколько дней он должен запастись водой? Неужели попугай ни капельки не понимает того, что говорит? он умнее собаки? почему собаке нельзя подрезать язык, чтобы она тоже разговаривала? Робинзон первый научил попугая говорить, это трудно, как это делается?