Как мы жили в СССР
Шрифт:
Мяса нет, продуктов раз-два и обчелся, даже сигарет, я помню, не было, только махорка <…>, – писал Чурбанов о тяжких впечатлениях того дня. – Спрашиваю у девушки-продавца: «Почему же даже сигарет нет?» Она отвечает: «Что привезут с базы, то и продаем». Тем временем к магазину стали стекаться местные жители. Собралась толпа порядка 150–200 человек. Поздоровавшись, спрашиваю, как они тут живут, какие у них есть вопросы. И тут одна женщина, по характеру, видно, бойкая особа, говорит: «Товарищ генерал, вас здесь обманывают, пускают пыль в глаза, с продуктами у нас плохо, мяса мы не видим, на рынке оно стоит дорого, молока тоже нет» [Чурбанов 2007: 8].
Может, Чурбанов случайно попал в то место, где было очень плохое продовольственное
Вот какая картина встает со страниц книги, собравшей его многолетние записи.
«В нашей семье мясо бывает раз в семь-десять дней» [там же: 129]. А ведь семья Дедкова совсем не бедная, даже сравнительно благополучная. Сам он был крупным по провинциальным меркам журналистом, которому не приходилось перебиваться случайными заработками. Проблема – не в отсутствии денег, а в том, что само мясо отсутствует в продаже. Даже за деньги его можно приобрести только у «частника» – на колхозном рынке. Но там оно сильно дороже, чем в государственной торговле. Да и за дорогим мясом – очередь.
Еще один человек, который вел в те годы дневник, – Анатолий Черняев. В отличие от Дедкова, он фигура высокопоставленная, сотрудник ЦК КПСС. Хорошо информированный Черняев фиксирует в записи от 1977 года, что средняя обеспеченность мясом по стране – не больше 7 кг на душу в год, если брать то, что поступает в продажу без учета яслей, детсадов, ресторанов и т. д. А в Ростове-на-Дону и некоторых других особо несчастных городах в розницу попадает порядка 1,5 кг на душу [Черняев 2008: 341]. Появился даже анекдот, основанный на чрезвычайно популярном мультике «Ну, погоди!». Волк собирается съесть зайца, но тот требует предъявить талон на мясо [Мельниченко 2014: 569].
Музыкант, генерал, журналист, партаппаратчик – все пишут о дефиците продуктов, все хорошо знают о нем: либо на основе собственного опыта, либо из рассказов других людей, либо из секретных документов. В типичном советском провинциальном городе дефицитом постоянно оказывалось не только мясо, но и колбаса, сало. Другие товары в государственной торговле то имелись, то отсутствовали. При таких условиях «поход в продуктовый магазин был авантюрой, – тонко подметил искусствовед Михаил Герман, – покупатель становился конкистадором, надеявшимся на успех и готовым к поражению» [Герман 2000: 420]. В ноябре 1977 года Дедков записывает, что уже больше недели в Костроме нет электрических лампочек [Дедков 2005: 182]. Те, кто не запасся ими заранее, сидят в полумраке. Но ладно лампочки. Опытный человек их при случае накупит про запас. В апреле 1980 года у Дедкова появляется запись: «давно уже нет сыра» (и это притом что костромской сыр является вроде бы одним из самых знаменитых сортов в стране!). Но тут же: «продают индийский лук» [там же: 324]. Видимо, даже с луком в обедневшей российской провинции дела обстояли неблагополучно, коли пришлось закупать его в Индии.
Иногда отсутствие в продаже товара, например кофе, приводит потребителя к попытке использовать его заменитель. «Сегодня впервые попробовал пить кофейный напиток производства ростовского (ярославского), – записывает Дедков в октябре 1977 года. – Состав: ячмень – 75%, овес – 15%, рожь – 10%. Пить можно, но действия никакого. Пахнет зерном» [там же: 176].
Некоторые товары, дефицитные для Костромы, автор дневника обнаруживал на прилавках при путешествии по Волге. Например, в Казани он видел в продаже масло и вареную колбасу (правда, лишь одного сорта). Но зато какая возникла схватка между покупателями, когда привезли вдруг молоко в бутылках! На отсутствие молока в Костроме Дедков ни разу не жалуется, но здесь возникает другая проблема. Молоко продается только пониженной жирности (1–1,4%). Вопрос, почему так происходит, задали как-то раз руководству города на встрече с костромской творческой интеллигенцией. В ответ было сказано, что так будет и впредь. Исключение (жирность 3,6%) сделано в стране лишь для Москвы, Ленинграда, Киева и еще нескольких городов [Дедков 2005: 315]. Таким образом, про жирность Дедков узнал. А вот про что он не знал, так это про качество. Начальство предпочитало не пугать простой народ излишней информацией, но на заседании Секретариата ЦК КПСС (в узком кругу) докладывалось о массовых отравлениях молочными продуктами из-за плохого санитарно-гигиенического контроля [Секретариат… 2022: 168]. Подобное, впрочем, случалось нечасто.
Некоторое улучшение продовольственного снабжения Дедков отметил летом 1980 года в период проведения московской Олимпиады. На улицах города стали продавать финские яйца. Зимой, перед началом XXVI съезда КПСС, в костромских магазинах по вечерам появлялось масло – давали по 200 г на человека. Неплохо снабжался финскими товарами (мыло, сыр, костюмы, детское питание) город Сочи, где автор дневника отдыхал летом 1981 года [Дедков 2005: 291, 317, 332]. Но подобные «оптимистические» записи встречаются в дневнике редко.
К праздникам власти пытались подправить ситуацию, чтобы не было шуток, будто борьба с пьянством в СССР началась с ликвидации закуски [Мельниченко 2014: 554]. Но пустить мясо в свободную продажу костромские властители не могли даже два-три раза в год. Поэтому люди получали продовольственные талоны (точнее, приглашения для покупки). Впрочем, и здесь приходилось сталкиваться с трудностями. Вот предновогодняя запись середины 1970-х:
Сегодня «Северная правда» (газета, где работал Дедков. – Д. Т.) отправила своих представителей в магазин, чтобы получить мясо (по 1 кг на работника). Именно так «дают» мясо трудовым коллективам. В магазине же сказали: берите тушу и рубите сами. Редакционные женщины возмутились и ушли. После телефонных переговоров с начальством мясо обещано завтра: и разрубленное, и высшего сорта. Сегодня жена Камазакова, член областного суда, целый день рубила мясо. Этому «коллективу» мясо выдали тушей. Рубили, взвешивали, торговали [Дедков 2005: 168].
А вот что наблюдал автор дневника через год перед ноябрьским революционным праздником:
…В эти дни повсюду по конторам собирают по 7–8 рублей (на колбасу и за курицу), чтобы можно было отметить 60-летие родного государства. Сам видел, как в отделе комплектования областной библиотеки среди стоп новых книг лежали грудами куры, и стоял густой запах. Все ходили и посмеивались [Мельниченко 2014: 174].
Впрочем, несмотря на то что курами библиотеку удалось более-менее укомплектовать, магазины поражали другими дефицитами: не было в продаже конфет (перед праздником-то!), туалетного мыла.
Это все, напомню, картина жизни в Костроме – областном центре. В районных центрах дела с продуктами обстояли еще хуже. Как-то раз газета «Северная правда» решила помочь своим сельским корреспондентам. Их вызвали на совещание, а заодно устроили в буфете продажу мяса. Довольные журналисты возвращались в районы с набитыми авоськами [там же: 220].
Мясная проблема стала излюбленной темой горького советского юмора от частушек до анекдотов. Как-то раз еще в 1950-е композитор Родион Щедрин отправился с фольклорной экспедицией на Вологодчину и обнаружил там такой пример народного творчества: «Дядя Ленин, открой глазки, нет ни мяса, ни колбаски, яйца видим только в бане между ног у дяди Вани…» [Щедрин 2008: 69]. А вот анекдот 1970-х. Партийный пропагандист рассказывает трудовому коллективу о достижениях советской власти. Под конец слушатель задает ему вопрос: куда пропало мясо? Лектор предлагает любопытствующему товарищу задержаться ненадолго, чтобы получить ответ. С тех пор этого человека никто не видел. Через год тот же лектор выступает в той же аудитории. Снова вопрос из зала. На этот раз в иной форме: «Я не хочу спросить, куда пропало мясо. Я хочу спросить, куда пропал мой друг Вася?»