Как на роду написано ...
Шрифт:
Соколов задумчиво потёр ладонью подбородок, и снова стал перебирать нахлынувшие воспоминания.
«Буквально за месяц до окончания офицерских курсов я чётко осознал, что вскоре окажусь на фронте, а это – война и там, бывает, убивают. Родных у меня не осталось, близких людей – тоже, поэтому стоило правильно распорядиться некоторыми финансами, оставшимися у меня после кончины матери. Они в виде вклада находились в Московском торговом банке. Очень не хотелось, чтобы ими распоряжался кто-то чужой после моей смерти.
Отличную идею я почерпнул в одной из жёлтых газетёнок, написавших об одном мошеннике, хранившем свои накопления в виде алмазов, зашитых в собственном теле. Идея мне понравилась своей неординарностью: «всё
Непроизвольно Соколов тут же провёл рукой по шраму на левом бедре дабы убедиться в сохранности «тайника».
«Что-то я всё время продолжаю себя считать Соколовым, а это неправильно: чем быстрее я смогу себя ассоциировать с Северцевым, тем меньше у меня возникнет проблем в будущем. Всё! С этого момента я – поручик Северцев Владимир Павлович.»
Теперь поручик быстро пошёл на поправку. Решающую роль в этом процессе, по его мнению, сыграло вселение души Соколова и помощь оберега.
В течение последовавших за этим пяти дней произошло несколько очень важных событий, прямо повлиявших на его дальнейшую жизнь и позволивших считать, что удача начала к нему возвращаться:
– во-первых, следствие полностью сняло с него вину за бунт на сухогрузе, признав, что в этом виновата охрана. Он даже получил на руки от полиции протокол расследования, всецело подтверждающий этот факт;
– во-вторых, проверка саквояжа показала, что в нём никто посторонний не рылся и все вещи оказались на месте;
– в-третьих, врач, лечивший его, высказал мнение, что дней через пять поручика можно будет выписывать из больницы: симптомы «испанки» пропали, рана на правом бедре затянулась, воспаление исчезло. Сотрясение мозга от удара по голове тоже практически прошло без всяких последствий;
– в-четвертых, посетивший его в больнице бывший капитан сухогруза сообщил, что через неделю – двадцатого января 1919 года - из Орана отходит пароход в Нант, на котором они со штурманом собираются в качестве пассажиров отправиться во Францию и могут захватить поручика с собой, так как зафрахтовали трёхместную каюту и пока одно место свободно. Владимир Павлович конечно согласился и обещал оплатить им приобретённый для него билет сразу после посещения банка по выходе из больницы.
Как и предсказывал врач, Северцева выписали из больницы на шестой день. В эпикризе, полученном поручиком при выписке, были отмечены и выздоровление от «испанки», и пулевое ранение бедра, и сотрясение мозга, а протокол расследования следователей полиции Орана подтверждал их причину. Северцев рассчитывал, что наличие этих документов как-то поможет ему при переговорах о скорейшем получении обещанного ранее гражданства Франции. До него дошли слухи, что между Россией и Францией заключено соглашение о депортации остатков экспедиционных корпусов на родину, и он совершенно не горел желанием попасть в это число «неудачников».
По выходе из больницы поручик сразу посетил филиал парижского банка Societe Generale, расположенный в Оране, в котором у него был открыт счёт, и наконец узнал точное количество франков на нём: восемь тысяч пятьсот тридцать, что по курсу золота того времени было эквивалентно немногим более пятистам граммам золота.
«Конечно, это немного, но полгода безбедно прожить на эти деньги можно. А если ещё повезёт, то и замутить какое-нибудь собственное дело или можно попытаться вступить в чьё-нибудь предприятие, внеся их как долю в его уставный капитал. Не зря же я имею диплом экономиста- финансиста.»
Владимир Павлович встретился со своими попутчиками до Нанта и рассчитался за билет на пароход. Также выяснилось, что питаться пассажиры должны на пароходе во время рейса сами. Поэтому они решили столоваться все вместе и перед отплытием посетили местный рынок, где закупили необходимые продукты в дорогу.
Рейс должен был продолжаться неделю, поэтому при посадке на пароход кроме личных вещей они несли ещё две корзинки с продуктами, водой и спиртным.
Учитывая ранение поручика, штурман уступил ему нижнюю полку, чему тот был очень рад: с раненой ногой забираться наверх было проблематично. Как водится, перед отплытием было решено устроить небольшой пикник на природе со спиртным и получше познакомиться, поскольку раньше такой возможности не было. Оказалось, что капитан родом из Лилля, а штурман - парижанин. Пришлось и Северцеву рассказать о своих приключениях в России и во Франции. Посидели хорошо. Даже подружились, чему поручик был очень рад: находиться в каюте неделю с недружелюбно настроенными людьми было бы не просто.
Конечно, много было разговоров о свирепствующей в мире ужасной болезни - гриппе, называемой «испанкой». Пришла она в Европу из Америки, но быстро разошлась по всему свету. Пострадали все страны, но особенно сильно «зацепило» Англию: от этой болезни скончалось более тридцати процентов населения этой страны. В результате ранее богатая и сильная Англия из-за эпидемии сильно ослабла, а народ – обнищал.
«Странно, но в мире, из которого я попал в этот, мне было известно про эту болезнь, прошедшую по Земле в 18 – 22 годах XX века, но ничего особенно ужасного, отличного от других стран, происходившего в Англии в результате её распространения, я не слышал. Похоже, я точно нахожусь в каком-то другом параллельном мире Земли, очень похожим на мой бывший, но с определёнными отличиями, о которых я буду узнавать всё больше и больше с течением времени.»
Северцев попытался узнать у штурмана о районах Парижа, где находились наиболее дешёвые съёмные квартиры. В Париже он жил только в гостинице перед вояжем в Алжир, когда с ним вели переговоры представители МВД, уговаривая возглавить отряд русских солдат. Именно тогда он понял, что приличная гостиница ему не по карману.
– Видишь ли, я уже давно в Париже не живу, так что обстановкой по жилью владею плохо. Но лучше всего холостяку устроиться в пансионе с завтраками и ужинами. По сравнению с гостиницей, по моим довоенным впечатлениям, это будет в половину дешевле. Поселишься в отдельной комнате, которую регулярно будут убирать и менять бельё. Кроме тебя в пансионе будут жить ещё несколько человек, так что от скуки не умрёшь. А, если устроишься на работу, то в пансионе тебе и общаться то ни с кем не нужно будет: так наговоришься за день на работе, что придёшь домой – и сразу в койку. В отношении района Парижа, где лучше всего жить… Что могу посоветовать: восьмой и девятый районы считаются наиболее привлекательными для жизни. Но мой тебе совет: лучше всего жить поблизости от работы. Париж – большой город. Пока от пансиона до работы доберёшься может и полтора, и два часа пройти. Поэтому, лучше всего подбирать жильё по факту близости к работе.
Вот так за разными разговорами и промелькнула неделя плавания на пароходе.
Наконец добрались до Нанта, плавание закончилось. Тут у попутчиков пути-дороги разошлись. Северцев собрался добираться до Парижа на поезде. Моряки отправились по домам: им дали отпуска.
Поручик решил, что сначала он поживёт в гостинице, расположенной недалеко от Министерства внутренних дел, где он проживал до отъезда в Алжир. Ему же именно там обещали помочь с получением гражданства! Так что поближе будет до присутственных мест добираться. Там не один раз придётся появиться, пока решения своего дела добьёшься.