Как обуздать олигархов
Шрифт:
Когда же одна группа людей властвует над другой группой, то несовершенство мира еще более усугубляется и становится непереносимым. Но даже и в условиях монархии господство людей над людьми есть продолжение каинова бунта, направленного против брата Авеля. Дорвавшись до власти над братом своим, человек начинает убивать его — когда символически, а когда и буквально. (В связи с этим нужно вспомнить символизм монархии, которая рассматривается как отцовская власть. И в этом она сущностно отличается от пресловутого демократического «братства», в рамках которого брат властвует над братом.)
Пресловутая эксплуатация есть то же самое, символическое (и не только!) убийство, целью которого является социальный каннибализм, который выражается в стремлении кого-то одного жить за счет другого. Можно также говорить
Представляется, что главное назначение сословности не в том, чтобы подчинять одних другим, но в том, чтобы одни отличались от других, полностью реализуя «жреческое», воинское и хозяйственное начала. В случае же подчинения воинами хозяйственников имеет место не обособление, но взаимопроникновение и смешение. Как бы ни пытались воины противопоставить себя хозяйственникам, они все равно тесно взаимодействовали с ними — в процессе эксплуатации. Экономизм проникал в среду аристократов-воинов, разъедая их кшатрийскую сущность. Напротив, хозяйственники стремились походить на аристократов — особенно в лице своей элитарной («буржуазной») верхушки. В результате получилась «двойная пародия», которая и погубила традиционное сословное общество, возведя на его руинах общество гражданское и буржуазное (бюргер-буржуа — горожанин). А в нем правят капиталисты, которые ведут себя как пост-аристократия, навязывающая всем слоям свой социокультурный облик. Так, сословно-аристократическая спесь, являющаяся средством эксплуатации, привела к самому настоящему эгалитаризму. (Подобным же образом шовинизм, с его погоней за новыми рынками, приводит к глобализации и стиранию национальных различий.)
Вообще же, было бы неплохо вспомнить о том, что слово «аристократия», означающее «власть лучших», этимологически связано со словом «герой» (корень «ер»-«ар»-«яр»; русское «боярин» значит «ярый боец»). Аристократия стала лучшей именно в силу своих воинских, героических качеств, которые были востребованы монархами в деле управления и объединения огромных пространств. Поэтому аристократия и должна быть воинским сословием, не имеющим политической власти и собственности на средство производства. Только так и можно предотвратить превращение воинов в торгашей, которое неизбежно в условиях сословного аристократизма.
Хотя землю (и в солидных размерах) воинам давать все-таки надо — в личную собственность. Для воина, вне всякого сомнения, присуще стремление к обладанию пространством. Характерно, что индоарийское слово «кшатрий» этимологически связано с такими словами, как «кшетра» (поле) и «кшатрам» (надел, полученный воином). Поле очень часто выступает как пространство, где происходили величайшие сражения — мифические (Идавель-поле, Куру-кшетра) и исторические (Куликовская битва, Косово поле). Кстати, Киевская Русь была основана этнополитическим союзом полян, которые, по данным «Повести временных лет», стали именоваться русами — по имени воинской касты.
Что же касается политической власти, то она должна быть сосредоточена исключительно в руках Государя, опирающегося на немногочисленное и неформальное сообщество друзей-советников — новую опричнину, о которой будет сказано ниже. На местах же главенство должно принадлежать самоуправляемым волостным общинам и их Советам. В такой, Советской Монархии Царь и народ будут вести прямой и непрерывный диалог, который вполне можно наладить в условиях информационного общества с его технологиями коммуникации. (Аграрное и даже индустриальное общества таких возможностей дать не могли.) Понятно, что никакой прослойки посредников (аристократической или бюрократической) здесь не потребуется. И такое положение дел будет полностью соответствовать принципу социализма, который отвергает подавление одних людей другими, требуя равновесия всех социальных групп — при арбитраже верховной власти.
Теперь нужно обрисовать организацию грядущих сословий. «Вояки», «кшатрии», будут организованы в Воинский Союз, который станет одновременно и русским дружинным войском — немногочисленным и великолепно оснащенным технически. «Жрецы», они же «брахманы», составят
Политические идеи и образы должны рождаться усилиями особой интеллектуальной «прослойки», практикующей научные исследования и мировоззренческие дискуссии. Очевидно, что такая деятельность требует быть подальше от власти и собственности (за исключением личной). Единственной властью в масштабах страны может быть только власть Государя, который будет пользоваться наработками политиков с тем, чтобы проводить свою политику. В. И. Даль в свое время дал такое определение политики — «виды, настроения, цели Государя, образ его действий, нередко скрывающий цели». Политики, как очевидно, должны помогать Государю в создании этого «образа действий».
Наконец, «производители», «вайшьи», объединятся в Хозяйственный Союз, который будут обслуживать ученые-«естественники». Именно коллективам ХС (артелям) и будет принадлежать собственность на средства производства.
При этом нужно иметь в виду, что новые сословия будут существовать в условиях информационного общества. Вот почему каждое сословие составит интеллектуализированное пространство, в рамках которого наука соединится с политикой, войной и производством. В прежнем традиционном обществе, для которого был характерен аграрный минимализм, духовность и интеллектуализм были уделом немногих, «особо продвинутых» личностей. Это во многом и предопределило его провал. Грядущий мир Традиции создаст совершенно иные технико-экономические условия для социальной реализации.
Отдельного разговора заслуживает воинское сословие, границы которого должны совпадать с границами русского дружинного войска. Оно будет принципиально отличаться от армий эпохи Модерна, у которых собственно военная функция давно не является главной. Современная армия может быть названа войском лишь с очень большой натяжкой. Нет, конечно же, воинская функция у нее сохраняется, но она уже не является главной. Нынешняя армия, по своей социальной сути, есть грандиозная государственная корпорация. Здесь разветвленные бюрократические структуры управляют достаточно большими массами людей. Делается это якобы для того, чтобы противник мог получить отпор в случае агрессии. Тогда против него, как нас уверяют, будет выставлена мощная армия — с ракетами, танками, самолетами, артиллерией, пехотой и т. д.
В то же время, очевидно, что все это не предназначено для Большой войны. Реальное значение имеет только психологическое сдерживание вероятного противника. В условиях наличия ядерного оружия глобальный конфликт становится практически невозможным. Для чего начинать войну, если противник, даже побежденный, превратит твою страну в руины?
Есть еще, правда, войны региональные, но они не требуют участия всей армии — здесь достаточно отдельных частей, желательно специальных.
Получается, что перед нынешней армией стоят задачи не столько военные, сколько идеологические. Нации необходимо некое сообщество вооруженных людей, живущих своим, особым укладом. И необходимо оно ему не только и даже не столько для войны. Нации требуется некий пример самоотвержения во имя чего-то высшего. Глядя на это самоотвержение нация, а точнее ее «обывательское» большинство, поднимается на новый, более высокий духовный уровень.