Как Пахнет Женщина
Шрифт:
Неизбежно слух о моей неосмотрительности дошел до Анны. Я вернулся домой после очередного полуночного свидания и обнаружил, что она сидит на моем диване с покрасневшими от слез глазами и потекшей тушью.
“Это правда, что люди говорят о тебе и этой потаскушке Скарлетт?” – спросила Анна дрожащим голосом. – У тебя все еще есть к ней чувства?
Я опустился рядом с Анной, стыдясь того, что причинил ей такую боль. Но я больше не мог заставить себя лгать. “У нее есть какая-то извращенная власть надо мной”, – устало признал я. “И я не знаю, как это остановить”.
Анна покачала головой, новые слезы потекли по ее щекам. –
Дверь с громким хлопком закрылась за ней. Я обхватываю голову руками, охваченный раскаянием и отвращением к себе. Но даже тогда предательские мысли о Скарлетт непрошеными закрались в мой разум. Я сжег свой мир дотла, гоняясь за запахом, ее соблазнительного тела. И, несмотря на все разрушения, какая-то проклятая часть меня все еще жаждала ее, как кислорода. Как спасательный круг.
Я погрузился в полное саморазрушение после того, как Анна ушла от меня. Я отказался от всех оставшихся обязанностей и полностью посвятил себя Скарлетт. Мы коротали каждую ночь в бесконечной дымке гостиничных номеров, ночных клубов, ее апартаментов в пентхаусе. Часы сливались друг с другом, измеряясь только ее капризами.
Пребывание рядом со Скарлетт давало мне эйфорию и кайф, более сильный, чем любой наркотик. И все же это было с оттенком отчаяния, гложущей паранойей, что она снова ускользнет из моих рук. Иногда я просыпался раньше Скарлетт в серебристые утренние часы. Когда она спала, ее волосы разметались по подушке, щеки слегка порозовели, она выглядела почти невинной. Но я знал, что в тот момент, когда ее глаза откроются, любая уязвимость исчезнет. Она вернула бы свою холодную, неприкасаемую власть надо мной.
В те дни, когда Скарлетт развлекалась с другими любовниками или занималась своими деловыми начинаниями, я оставался томиться в мучительном подвешенном состоянии, ожидая ее следующего вызова. Когда мы воссоединялись каждый вечер, она закидывала меня вопросами о том, как я проводил часы в разлуке, с ехидной улыбкой ее глаза жестоко сверкали, когда я признавался, что время тянулось бесконечно.
"Бедняжка, тебе действительно было так плохо, не так ли?" – бормотала она с притворным сочувствием, даже когда я бездумно зарывался в ее объятия. "Не волнуйся, Скарлетт все исправит…"
Но ее утешения были лишь временными, и как только она погружалась в сон, все повторялось снова. Я был пойман в ловушку ее бесконечно вращающейся паутины соблазна и похоти, готовый унизить себя любым способом, только бы еще раз, оказаться в ее страстных объятиях.
Когда Скарлетт объявила, что ей нужно уехать за границу на несколько недель, чтобы представить свои новые духи в Европе, паника сковала мою грудь. Мысль о том, что я буду лишен ее – возможно, всего лишь на неопределенный срок, – была невыносима. Я умолял ее взять меня с собой, оставить меня своим компаньоном, своей игрушкой.
Скарлетт просто рассмеялась, и звук получился язвительный. – О, милый, я боюсь, что эта длительная поездка за границу на данный момент для нас просто невозможна. Я все время буду ужасно занята работой – и будет совсем, мало свободного времени, для развлечений”.
Когда я провожал ее к ожидавшей машине, которая должна была отвезти ее в аэропорт, отчаяние грозило поглотить меня целиком. На вкус это было похоже на окончательное прощание, задуманное для того, чтобы аккуратно избавиться от меня после того, как она насытится.
Повинуясь внезапному порыву, я схватил Скарлетт за талию, прежде чем она успела проскользнуть в машину. – Пожалуйста, – хрипло прошептал я, желая, чтобы она сжалилась надо мной. “Не оставляй меня здесь одного”. Скарлетт оглянулась на меня, в ее зеленых глазах вспыхнули эмоции, которые я не мог определить. Затем она мягко отстранилась, коротко поцеловала меня в щеку и исчезла за тонированными стеклами, не сказав больше ни слова.
В течение долгих последующих недель я превратился всего лишь в оболочку человека. Я бродил часами в полном отчаянии, ожидая хоть какого-нибудь известия от Скарлетт, которое так и не пришло. Малейшее напоминание о ней ввергало меня в новую волну страданий. Я не мог ни есть, ни спать, мое тело медленно увядало.
Иногда я убеждал себя, что Скарлетт на самом деле никогда не существовала – что она была не более чем призраком, который я создал из своих собственных извращенных желаний и пристрастий. Но потом реклама ее духов подмигивала мне с автобусных остановок, в метро, насмехаясь над моим заблуждением. Она действительно была настоящей, и она бросила меня.
Мои друзья пытались вывести меня из состояния упадка, уговаривая присоединиться к ним за выпивкой или на открытии галереи – все, что угодно, лишь бы снова вовлечь меня в жизнь. Но я отказывал им всем. Единственный мир, которого я хотел, – это тот, который я делил со Скарлетт. Какой бы мрачной и разрушительной она ни была, жизнь без нее не казалась привлекательной.
Глава Третья.
Накануне ожидаемого возвращения Скарлетт в город я направился в тот самый бар отеля, где мы впервые встретились столько лет назад. Я сидел, угрюмо потягивая виски за виски, зная, что она не появится, но, несмотря ни на что, не мог перестать надеяться. В своем одурманенном выпивкой сознании я начал фантазировать обо всех способах заставить ее заплатить за то, что она сделала со мной. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.
В этот момент я почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу, и с рычанием развернулся, готовый сразиться с любым пьяным дураком, который решил меня побеспокоить. Но потом у меня перехватило дыхание. Это была она. Скарлетт. Она стояла передо мной такая же ошеломляющая, как всегда, на ее губах играла веселая ухмылка.
Не говоря ни слова, я схватил ее за руку и потащил Скарлетт наверх, в гостиничный номер. Она гортанно рассмеялась, когда я толкнул ее на кровать и сорвал с нее платье.
"Что ж, и тебе привет", – промурлыкала она, хитрая и соблазнительная, как всегда, даже придавленная моим весом. "Кто-то определенно скучал по мне…"
Вся нежность, которую я когда-то испытывал к ней, исчезла. Я грубо взял ее, желая только наказать и использовать так, как она столько раз поступала со мной. Все мучения наших недель разлуки выплеснулись наружу, когда я оставил следы укусов на ее шее и сжатия ее бедер так сильно, что остались синяки и покрасневшие ягодицы. На протяжении всего этого времени ехидный взгляд Скарлетт бессмысленно не отрывался от моего.