Как перестать быть миллионером
Шрифт:
– Надежда Ивановна! – начальник повысил тон.
– А я что? – у наглой сотрудницы с двадцатилетним стажем не водилось ни совести, ни такта, а свое однозначное мнение она крайне редко удерживала при себе, если в кабинете не было посторонних: – Просто сообщу, что не будете. Опять. Отчет, как я понимаю, снова не готов? Опять. Ничего-ничего, у меня же ни семьи, ни детей, запросто могу остаться на ночь и написать за вас отчет. Опять.
Надежда Ивановна очень любила оставлять за собой последнюю реплику, потому юркнула обратно за дверь, пока шеф не отмер. Братья проводили ее хмурыми взглядами.
– На чем я закончил? – Ярослав вновь уставился на раздавленного горем брата. – А, да, что я вкалываю денно и нощно, но отцу все мало. Он так и заявил: дескать, из производства нас не выгоняет, квартиры и машины не отбирает, но будет неплохо нам пожить на собственные зарплаты и самим встать на ноги. Он со своей стороны, мол, все нужное нам уже дал. Оставил себе копеечку на безбедную старость, а все остальные деньги перекинул на первого попавшегося человека. В общем, психанул.
– Нет, он спятил, а не психанул! – не согласился Мирослав с формулировкой. – Это же надо было додуматься! И за что?! За единственное опоздание на этой неделе?!
– А, было еще кое-что, – припомнил Яр. – Похоже, нарисовалась его предыдущая жена. Ну та, которая из моделек. Бесится до сих пор, что после развода шиш с маслом получила по брачному договору, целый год у нее ушел на то, чтобы в реальность поверить. Могу провести параллели – до нас тоже только через год дойдет сегодняшняя новость, а некоторым из нас и пяти лет будет маловато…
– Ближе к делу! – поторопил младший.
Ярослав кивнул, возвращаясь к главному:
– И она в порыве нервного откровения заявила отцу, что изменяла ему с его сыном.
– Вот же крыса! – Мир снова подлетел на ноги. – Как ее там звали? Лазурита, Лазурина? Черт, никогда не мог выговорить ее идиотское имя!
– Крыса, – выбрал Ярослав. – Хоть и красотка. В связи с чем у меня к тебе вопрос – ты в отца адекватностью пошел? Причиндалы в штанах удержать не смог, и за это я безвинно пострадал?
– Я?! Да с чего ты взял, что это был я?
– Ну, методом исключения. Если нас всего двое, и я никаких интрижек с отцовскими женами не вел.
– И не я! – заорал Мирослав. – Клевета и наговор! Я даже имени ее толком не помню!
– Вот это как раз неудивительно. Мы оба знаем о твоей слабости к красивым женщинам.
Обвинение было очень обидным в текущем контексте… хотя и имело право на существование. Но Мирослав вернулся к центральной проблеме:
– Мы сейчас на одной стороне, брат! Так что давай потом выясним, кто из нас был неправее. В общем, что нам теперь делать?
Ярослав думал минуты две, но по окончании внутренних размышлений смог лишь развести руками:
– Жить на зарплату.
– Понятно, – шок уже раздавил Мирослава окончательно, потому и энергичная злость из тона исчезла. Тоже надолго погрузился во внутренний монолог, потом спросил нейтрально: – Ярик, братишка, а ты случайно не знаешь, какая у меня зарплата?
Вопрос был очень существенным, но Ярослав в ответ тяжело выдохнул:
– Я даже своей еще не успел поинтересоваться. Это без труда можно глянуть по переводам, но…
– Боишься? – сразу понял Мир.
– Как будто ты не боишься. Мне всего двадцать семь – жаль в таком возрасте умирать от инфаркта.
Мирославу тоже было жаль погибать от плохих новостей, особенно если учесть, что он двумя годами младше. Природа ведь должна соблюдать какой-то порядок. Но сейчас было очевидно одно – если отец уже выкинул деньги, то выхода нет. Или выход всегда есть, просто из глубины апатии нуждается в подсветке?
– Кто хоть тот счастливчик, который даже лотерейный билет не покупал, но получил все наше состояние?
– Без понятия, – ответил Ярослав, однако сосредоточился. – Я уловил только, что папка была о старых практиках на производстве. Некоторых студентов устраивали на оплачиваемую практику, потому платежные реквизиты указывались в шапке анкет.
Мирослав почувствовал оживление:
– За какой год практика?
– Позапрошлый, – Ярослав ощутил почти такой же прилив сил. – Не так уж много студентов здесь проходят практику, тем более – оплачиваемую. Но что мы будем делать, если найдем получателя?
– Там и разберемся!
Они и раньше были не особенно воинственны по отношению друг к другу, но это дело их сплотило как родных братьев – в смысле, напомнило, что они родные братья. Проникновение в кабинет, где хранились архивные папки, оказалось не таким сложным. Но именно там их ждало разочарование – документы или выкинули, или перенесли в другое место. Наверняка отец перед отбытием на Мальту распорядился. Но напрасно старик думал, что это конец, он просто усложнил начало. Потому что план, так все еще и не озвученный вслух, уже казался каким-то понятным и простым. Уж точно полегче, чем пробовать выжить на зарплату.
Через пять дней на противоположном конце города происходил совсем другой разговор и в другой обстановке, однако с некоторыми общими деталями.
Олеся трясла за плечо лучшую подругу, потому что та выглядела огретой пыльным мешком. Трясла в желании узнать еще подробности:
– Лерка, да очнись ты! Сколько, ты сказала?
Валерия уже несколько раз на этот вопрос отвечала, и с каждым разом получалось все тише:
– Больше восьми миллионов, – она нервно сглотнула. – Долларов. В рублевом эквиваленте. Банк конвертировал, потому что у меня не открыт валютный счет… Они очень за это извинялись… сотрудники банка.
– Да плевать на банк! Лерка, ты сама-то осознаешь, что теперь богата, как… блин, я не знаю, с кем сравнить! Как олигархша!
– Сомневаюсь, что есть такое слово, Олесь, – Валерия смотрела на свои руки и ждала, когда пальцы перестанут дрожать. – Единственное, что я понимаю, – это ошибка. Перевод анонимный, через какой-то международный электронный кошелек. И скоро ошибку заметят. Каждый может ошибиться.
– Каждый, – согласилась Олеся. – Но никто не ошибается на восемь миллионов долларов. Даже самые большие психи. Ты чего не радуешься-то, подруга? Хоть в ресторан давай сгоняем – отметим!