Как пережить экономический кризис. Уроки Великой депрессии.
Шрифт:
Писатель Томас Вульф заметил, что «бездомные люди старались расположиться поблизости от ресторанов, бросаясь толпами на остатки пищи». «Армия спасения» сама подбирала остатки консервов для раздачи безработным. Томас Вульф беседовал с безработными, оккупировавшими общественные туалеты. «А небоскребы Манхэттена холодно сияли в жестокой яркости зимней ночи. Небоскреб Вулворта стоял всего в пятидесяти ярдах, а немного дальше мерцали серебряные пики Уолл-стрита, огромной крепости из камня и стали».
Журналисты обрисовали страдания людей в неотапливаемых домах. Представитель угольных компаний связывал святые идеи патриотизма с «преступной активностью подрывных элементов» и обвинил сами попытки «переговоров с подстрекателями анархии
Социальная борьба
Забастовка горняков окончилась своеобразным компромиссом. Предприниматели так и не признали легальности объединенного профсоюза шахтеров — это означало право увольнения любого рабочего по желанию администрации и хозяев. Но некоторые требования бастующих (установление девятичасового рабочего дня, частичное увеличение заработной платы) владельцы шахт были вынуждены удовлетворить.
Основные идеи выхода из кризиса — полный контроль государства над железными дорогами, увеличение ответственности работодателей, гарантированная компенсация работающим, восьмичасовой рабочий день, модернизация системы каналов и шлюзов. Президент Гувер в послании конгрессу отметил важные политико-философские моменты — будущее сохранит глубокие рассуждения этого послания о природе социальной справедливости. Справедливость — это не некая отвлеченная идея, но постоянная, день за днем осуществляемая адаптация общества к меняющимся человеческим потребностям. Особенно чувствительной должна быть судебная власть. «Каждый раз, когда судьи интерпретируют контракты, собственность, права, должное отправление справедливости, свободу — они по необходимости вносят в систему юриспруденции долю своей социальной философии. А поскольку такая интерпретация имеет фундаментальное значение, эти судьи дают направление всему процессу отправления справедливости».
Многие, такие, как Чарльз Швоб, были уверены, что революция в Америке — «за ближайшим углом». Декан Гарвардской школы бизнеса заявил: «Идет суд над капитализмом, и от исхода этого суда зависит судьба западной цивилизации». Во многих статьях, книгах и журналах («Иель ревью», «Скрибнерс», «Америкэн меркьюэри», «Атлантик») обсуждалась возможность вооруженного восстания с США.
Коммунисты, взволнованные реализацией их главных предсказаний, предрекали коллапс капитализма, установление диктатуры пролетариата и повторение в Америке российского опыта. Банкирам оставалось ссылаться на глупости 1920-х годов, когда «просперити» затмила людям глаза. Циники говорили о божьем наказании за алчную жадность человеческой расы. Американский национальный котел пузырился всеми видами идей. Американская конфедерация труда рассматривала все более радикальные программы. Начались голодные марши на федеральную столицу и на столицы отдельных штатов. Возмущенные фермеры (особенно на Западе) блокировали дороги, ведущие к рынкам, и выливали молоко в реки и ручьи. — Ветераны Первой мировой войны пошли маршем на Вашингтон. Здесь они встали лагерем Но испуганные федеральные чиновники обратились к регулярной армии, к танкам и газам — знаменитая «битва при Анакосте».
Эксперты утверждали, что сосчитать безработных в стране невозможно. Эффективных методов борьбы с безработицей правящий класс не знал. Один из жителей Арканзаса прошел полторы тысячи километров в поисках работы. В некоторых семьях мужчины исчезали на несколько недель, уходя в поисках работы. Квартиры освещали только 25-ваттными лампочками или свечами.
Амторг — советская торговая организация, расположенная в Нью-Йорке, получала ежедневно 350 предложений от желающих работать в СССР. И даже переехать в Советский Союз, меняя гражданство. Однажды Амторг опубликовал предложение шести тысячам квалифицированных рабочих. Просьба войти в заветные шесть тысяч пришла от ста тысяч квалифицированных американских специалистов. В ожидании ответа люди спали в Центральном парке Нью-Йорка, на ступенях метрополитена, близ любых источников тепла. Миллионы американцев остались живы только потому, что жили как животные. В пищу употребляли коренья, — жевали траву, дикий лук, листья деревьев. Матери ходили в док, искали испорченную и выброшенную еду, перебивались, как могли. На дорогах искали пшеницу и сорго, упавшие с грузовиков. Томас Вульф видел, как безработные бросались к бакам с отходами. Он видел их везде, и число их увеличивалось по мере того, как бежали дни и месяцы сурового 1932 года.
Социальный протест
Великая депрессия запала в сознание тех, кто через поколение возглавит Америку. В то время молодой Никсон (будущий президент) учился и одновременно продавал овощи. Нужно сказать, что его семья не голодала, принадлежа к тем восьмидесяти миллионам, которые легче перенесли депрессию, чем находящиеся внизу общества более многочисленные массы людей. Депрессия ударила по образовательной системе общества. Для огромного большинства молодого поколения Америки образование сводилось к элементарной школе с одним учителем. Таких в стране было громадное количество — 143 391 школа. Нужно сказать, что труднее всего приходилось детям фермеров (но фермеры составляли уже всего 18 процентов населения Америки).
Страна обсуждала пути выхода из кризиса. В журнале «Ньюйоркер» появилась карикатура — девушка на вечеринке в Гринвич-Виллидж (Нью-Йорк) объясняет парню свой вариант: «Это очень просто. Нужно захватить все электростанции и радиостанцию». В такой ситуации немудрено, что военный министр Херли держал у столицы армейские подразделения. Однако ожидаемое восстание началось не в федеральной столице (куда пришло немало обездоленных), а в столице кукурузного штата Айова, где с вилами и винтовками вышли фермеры.
Они решили выступить против системы, которая платила два цента за кварту молока. Восстание возглавил президент Айовской ассоциации фермеров — шестидесятичетырехлетний фермер Мило Рено. Телеграфные столбы легли поперек дорог. Фермеры перекрыли все десять дорог, которые вели в столицу штата. Повстанцы пропускали только молоко в больницы. В других случаях грузовики останавливали, молоко из бидонов выливали на обочину. Симпатизирующие восставшим телефонисты предупреждали, в каких местах появятся патрули. Фермеры отняли у шерифов их револьверы. Местная дорога № 20 стала айовским «Банкер-Хиллом» (место, где началась американская война за независимость).
Мило Рено сказал своим приверженцам: «Тут некоторые утвеждают, что захват дорог незаконен. Но и бостонское чаепитие (эпизод Войны за независимость. — А.У.) было незаконным». Восстание рагоралось, оно дошло до Демойна, Каунсил-Блаффса, до Омахи. Рено сказал своим последователям: «Эту революцию нельзя остановить, как и революцию 1776 года». Повстанцев поддержали фермеры-животноводы соседнего штата Висконсин, где молоко тоже выливали на землю. Один из висконсинских фермеров сказал: «Мы должны начать революцию, как в России».
Уже обсуждались планы вооруженного восстания в национальных масштабах. Один из фермеров предложил: «Мы должны иметь 400 пулеметов, несколько батарей артиллерии и винтовку у каждого. И мы должны отрезать Восточное побережье от Запада. Мы выстоим — у нас есть все, что необходимо для жизни и питания, а в восточных городах есть только закладные на наши фермы». В любимой песне повстанцев говорилось, что «мы будем есть мясо и яйца, а горожане пусть жуют свое золото». Один из отрядов восставших заявил, что если не получит немедленной помощи от федерального правительства, то разрушит здание законодательной ассамблеи штата — кирпич за кирпичом.