Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой
Шрифт:
Согласно самому Левенгаупту, в результате тяжелой и кровопролитной баталии, в которой со стороны шведов все время участвовали не более 6 тыс. солдат и офицеров, учитывая их убыль убитыми и ранеными, противник понес потери примерно вдвое большие, чем шведы, так что численный состав шведских войск и на следующий день позволял им отразить новые атаки. Поскольку шведы стояли в хорошо построенном боевом порядке, последняя рукопашная атака русских была отражена, и противник вынужден был покинуть открытую местность и спрятаться в лесу. Шведы же спустя несколько часов после окончания баталии оставались на месте, окруженные павшей на землю темнотой, после чего отошли в полном порядке, причем противник их не преследовал, не атаковал отходящие войска, так что ни один шведский солдат во время этого маневра не пострадал.
В действительности положение шведского корпуса после окончания битвы стало крайне тяжелым. Сам Левенгаупт признается, что в результате затяжного и длящегося весь день столкновения с противником большая часть шведских полковых и ротных офицеров была убита или ранена помимо унтер-офицеров и рядовых, пострадавших пропорционально. В частности, в ходе битвы погибли командиры пехотных полков и батальонов Брюкнер, Ваденфельдт, Лейон, а также командиры кавалерийских полков и отдельных эскадронов – Бургхаузен, Розен, Скуг. Позиция, на которой оставались шведы, была очень неудобна как в силу узости обороняемого пространства, ограниченного с тыла непроходимым болотом и рекой Леснянкой, так и в связи с необходимостью постоянно сосредотачивать усилия на левом фланге для удержания переправы через Леснянку. Кроме этого, дальнейшие решения Левенгаупта
Ограничившись оборонительными действиями на заключительном этапе битвы, хотя на короткий период времени после 16 часов шведы имели и подкрепления, и оперативную паузу, чтобы организовать контрманевр против русских, Левенгаупт, по-видимому, уже согласился с потерей материальных запасов и намеревался только сохранить живую силу, пушки и боеприпасы. Однако и в этом случае его расчет оказался неверен.
Немедленно после битвы Левенгаупт собрал военный совет старших офицеров, на котором было решено покинуть поле битвы и отступить к Пропойску, где при необходимости дать новое сражение. Ближе к полуночи данное решение было доведено до войск, и в ночь с 28 на 29 сентября шведы попытались отойти из-под Лесной, бросив своих тяжелораненых и оставив гореть лагерные костры. Вначале двигалась основные силы пехоты и кавалерии, затем Левенгаупт планировал перевезти через Леснянку артиллерию вместе с повозками с боеприпасами и самыми необходимыми предметами снабжения, а затем провести арьергард. Однако на узком мосту через Леснянку возник затор, в темноте повозки двигались слишком близко друг к другу, поэтому многие сцепились осями, так что вся переправа оказалась безнадежно забитой и запруженной транспортом. В связи с этим те 10 чугунных пушек, которые еще оставались у шведов после битвы, пришлось бросить со всем обозом под Лесной – лишь небольшая часть боеприпасов была утоплена в речке Леснянке. В то же время главные силы шведов, двигавшиеся по лесу к Пропойску, наткнулись на многочисленные засеки и завалы, сделанные на лесных дорогах противником, где уже застряла часть повозок из обоза, направленного к Пропойску перед битвой (по разным данным, непосредственно под Лесной шведами было брошено до 700 повозок и фургонов, а еще около 3000 оставлено в Пропойске [165] , так что до половины обоза, то есть 3,5–4 тыс. единиц транспорта остались в лесу между Лесной и Пропойском). Кроме того, распространились слухи о засаде со стороны русских драгун, казаков и калмыков общей численностью 16 тыс. человек. Все это парализовало организованное отступление корпуса, вынудив шведских солдат и офицеров разделиться на группы, чтобы искать обходные пути движения. Генерал Левенгаупт отдал приказ уничтожать обоз и двигаться к Пропойску налегке.
165
В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 128, 152.
В этот момент дисциплина в рядах шведов рухнула, управление частями оказалось потеряно, сотни солдат дезертировали. По оценке Левенгаупта, около тысячи пехотинцев и кавалеристов вернулись к Лесной, где они разграбили брошенные повозки, нашли в обозе алкоголь и перепились так, что на следующий день были без труда взяты в плен русскими (лейтенант Вейе указывает, что солдаты двое суток находились в состоянии боевой готовности, поэтому при отступлении уже не могли удержаться от разграбления повозок с провизией и алкоголем). По мнению генерала, именно эти военнослужащие, вместе с захваченными в шведском лагере тяжелоранеными, проходят в русских реляциях в качестве солдат и офицеров, взятых в плен в ходе битвы. Сам Левенгаупт, следовавший вместе с арьергардом, заблудился в лесу, где ему пришлось бросить свой экипаж и отдать тягловых лошадей солдатам пехоты, вместе с которыми он к утру 29 сентября добрался до сожженного русскими Пропойска. Как отмечал лейтенант Фредрик Вейе: «Та ночь была настолько темной, что нельзя было разглядеть даже протянутой руки. Кроме того, никто из нас не знал местности, и мы должны были блуждать по этим страшным и непролазным лесам по грязи, при этом или вязли в болотах, или натыкались лбами на деревья и падали на землю. В пути наши пушки завязли в болоте, и не было силы их вытащить, так как колесами сотен телег настолько разбили дорогу, что вряд ли можно было передвигаться по ней даже верхом…» [166] . Остававшуюся часть обоза было приказано сжечь или утопить в реке Сож под Пропойском, поскольку переправа через реку в районе города была заблаговременно блокирована Ямбургским драгунским полком под командованием бригадира Фердинанда Фастмана (Ferdinand Johann Fastman, уроженец Пруссии, принят на русскую службу в январе 1698 года в звании поручика; согласно «Книге Марсовой или Воинских дел…», отряд численностью в тысячу драгун и казаков под командованием Фастмана был выделен из корпуса генерала Бауэра согласно приказу царя Петра от 26 сентября, чтобы не позволить корпусу Левенгаупта переправиться через Сож [167] , после чего он обстрелял шведов под Пропойском и атаковал их на переправе через Сож под деревней Глинки – в результате потери шведов составили 50–60 человек утонувшими в реке и до 20–30 человек убитыми [168] ; согласно другим источникам, отряд Фастмана численностью 700 драгун был выделен из состава «корволанта» и 27 или 28 сентября направлен за Сож, чтобы разрушить мост на пути отступления противника [169] ; в декабре 1708 года бригадир Фастман был арестован генералом Аллартом в связи с допущенными беспорядками и утратой дисциплины среди драгун его отряда, возникшими при взятии, разграблении и поджоге занятого шведами города Ромны в Украине, и затем, по-видимому, Фастман был уволен со службы).
166
В кн.: Беспалов А. В. Указ. соч. С. 76.
167
В кн.: Бескровный Л. Г. Хрестоматия по русской военной истории. С. 135–136.
168
В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 154–155.
169
В кн.: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого). Выпуск 1. С. 287.
Ввиду отряда Фастмана, занявшего позиции на противоположном берегу реки Сож и обстреливавшего оттуда шведов, Левенгаупт собрал остатки корпуса и повел их вниз по течению реки до деревни Глинки (Глинка, в 45–36 км южнее Пропойска). Там, по сообщению «одного еврея», находился брод через Сож. Обнаружив брод (в ночь с 29 на 30 сентября в шведском лагере под Глинками распространилась паника из-за ложного известия о появлении русских, поэтому до 500 солдат верхом вошли в воду и смогли без труда переправиться через реку, подтвердив наличие брода), шведы перешли через Сож утром 30 сентября и практически оторвались от преследования противника, которое было организовано с большим опозданием, поскольку царское командование обнаружило отступление неприятеля только утром 29 сентября,
170
Артамонов В. А. Указ. соч. С. 150, 151.
171
В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 152, 158.
С другой стороны, по мнению Левенгаупта, подтверждаемому Вейе и Петре, нападения Фастмана, Пфлуга и Инфланта ограничивались мелкими стычками с шведским арьергардом, где потери с обеих сторон составляли не более чем от 10–15 до 20–30 человек убитыми, иначе, если суммировать все приведенные выше русские данные о потерях шведов, то получится, что потери превышают исходную численность шведского корпуса (вполне вероятно, что русское командование включило в общие потери шведов также убитых, раненых и захваченных в плен «нонкомбатантов», следовавших вместе с обозом корпуса, то есть торговцев, маркитантов и проституток. – П. Б.). В дальнейшем отсутствие глубокой разведки со стороны русского командования позволило остаткам шведского корпуса беспрепятственно пройти более 120 км и достичь района дислокации своих главных сил.
Тем временем части королевской армии прошли через Кричев на Костеничи, миновав район Мглина, и двигались к Стародубу, который, как и Мглин, был уже занят русскими войсками. 28 сентября в город вошли части из отряда генерала Инфланта, насчитывавшего, по оценке шведов, около 10 тыс. солдат и офицеров вместе с иррегулярной казачьей конницей [172] , поэтому шведы не решились взять Стародуб штурмом, как 24 сентября взяли Мглин, и также им не удалось овладеть стратегически важными опорными пунктами и ключевыми узлами коммуникаций Северской земли – городами Новгород-Северский, Почеп и Погар. 11–12 октября 1708 года к шведскому отряду генерала Лагеркруны в районе деревни Проконовка под Стародубом присоединились 6,5–6,7 тыс. солдат и офицеров из корпуса генерала Левенгаупта без артиллерии и обоза (по некоторым данным, 1303 рейтара, 1749 драгун, 3451 пехотинец) [173] . Безвозвратные потери корпуса составили приблизительно столько же – около 6,3–6,5 тыс. человек убитыми, пленными и дезертировавшими (по данным Роберта Петре, шведы потеряли 6397 солдат и офицеров, из которых 697 рейтар, 1151 драгун, 4549 пехоты), а также 16 орудий, более 1 тыс. голов скота и лошадей, около 8 тыс. повозок с разнообразными предметами вооружения и снабжения, часть которых в целости и сохранности досталась русским, в том числе 20 тысяч ружей, 500 тонн мушкетных пуль, 6 тыс. бочонков пороха, 600 тысяч рейхсталеров [174] .
172
Гилленкрок А. Указ. соч. С. 46.
173
Беспалов А. В. Указ. соч. С. 77; Гилленкрок А. Указ. соч. С. 55; Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 274.
174
В кн.: Артамонов В. А. Указ. соч. С. 151.
Сам Левенгаупт оценивал так называемые «кровавые» потери в битве в пределах около одной тысячи убитых и раненых солдат и офицеров, тогда как общие потери – в количестве немногим менее 1,7 тыс. человек убитых, раненых и пленных, то есть остальные 4,6–4,8 тысяч погибли, попали в плен, отстали или разбежались при ночном отступлении из-под Лесной, причем, примерно две тысячи из них собрались в отдельный отряд и направились обратно к Риге, куда и добрались около 1,3–1,5 тыс. дезертиров под командованием подполковника Бьернеборгского полка Кристена Горна, многих из которых впоследствии арестовали и судили [175] . Кроме этого, Левенгаупт говорит о каких-то 1,5 тыс. человек, приведенных им в качестве пополнения в армию кроля Карла, помимо тех 6,5–6,7 тысяч, которые вышли к Стародубу в составе частей и подразделений под его командованием (возможно, это частью солдаты из охраны обоза и возничие, а частью следовавшие вместе с обозом гражданские лица). Таким образом, безвозвратные потери личного состава шведского корпуса под Лесной можно оценить в пределах около 5 тыс. солдат и офицеров, из которых примерно 3–3,5 тыс. убитыми, тяжелоранеными и пленными в ходе самой битвы, и еще примерно 1,5–2 тыс. человек были потеряны убитыми и пленными на этапе преследования остатков корпуса русскими, а также дезертировали из шведских вооруженных сил.
175
Григорьев Б. Н. Указ. соч. С. 273–274.
По русским данным в «Книге Марсовой или Воинских дел…», общие потери шведов в битве составили 8 тыс. человек, а в ходе преследования остатков корпуса Левенгаупта еще более 1,5 тыс. были убиты или взяты в плен под Пропойском, на переправе через реку Сож и в районе расположения главных сил шведской армии вблизи Стародуба [176] . Учитывая изложенное выше, оценка потерь шведов преувеличена примерно в два раза. Отсюда представляет интерес мнение генерала Левенгаупта, который утверждает, что, по сведениям иностранных офицеров, участвовавших в битве под Лесной на русской стороне, общие потери царских войск достигают около 9 тыс. солдат и офицеров. При этом по опыту Первой и Второй мировых войн хорошо известно правило оценки потерь, распространенное в русских и советских командно-штабных инстанциях, согласно которому противнику обычно приписывают собственный урон.
176
В кн.: Бескровный Л. Г. Хрестоматия по русской военной истории. С. 136–137.
В. Артамонов в своей работе, посвященной битве под Лесной, определяет эффективность боевых действий русских войск как отношение общих потерь шведов к общей численности русского «корволанта», выраженное в процентах, то есть число убитых и раненых шведов, приходящееся на каждые сто русских солдат и офицеров, участвовавших в битве (использовать такой способ оценки предложил шведский военный историк полковник И. Б. Р. Веннерхольм (J. Bertil R. Wennerholm) [177] . Следуя данной логике, неэффективность действий русских равна отношению их общих потерь к численности «корволанта», что также можно выразить в процентах. Однако, если соотнести между собой полученные таким образом показатели эффективности и неэффективности, то получится традиционное для сравнительной оценки итогов боевых действий соотношение потерь русских и шведских войск, что показывает отсутствие практического смысла в расчете так называемой «эффективности» по способу, предлагаемому В. Артамоновым (И. Б. Р. Веннерхольмом).
177
Артамонов В. А. Указ. соч. С. 124–125.