Как поцеловать героя
Шрифт:
— Ваши подруги не солгали, говоря о вашем мастерстве, — сказал, тяжело дыша, Уоллингфорд.
— Просто повезло, — ответила она, решительно настраиваясь на то, чтобы дать ему возможность выиграть.
Это оказалось не так-то просто. Его картинно идеальная поза и стойка скрывали полное непонимание сущности этого вида спорта. Он бросался в атаку, когда нужно было уходить в защиту, делал выпады скорее эффектные, чем эффективные, не имел понятия о логически подготовленной атаке. Николь вынуждена была отказаться от всего, чему ее
Труднее всего было убедить не только толпу, но ее простодушного поклонника в том, что он сильнее ее. Когда счет стал восемь к пяти — при этом три последних укола Николь просто не могла не нанести, ибо Уоллингфорд оказался совершенно открыт, — она сделала вид, что поскользнулась, и упада. Он мгновенно отбросил рапиру и бросился к ней.
— Николь! Я нанес вам травму? Терлингтон! Пусть принесут вина и воды!
— Щиколотка, — шепотом сказала Николь. — Должно быть, я ее подвернула.
— О Господи, я никогда себе этого не прошу! Было сумасшествием с моей стороны втягивать вас в это дело, моя драгоценная голубка! — Он погладил ее по шеке.
Позади него Николь увидела подруг с напряженными лицами. Когда Уоллингфорд помог ей дойти до комнаты и, рассыпавшись в извинениях, удалился, Гвен сердито сказала:
— Какой-то дурацкий фарс!
Бесс выглядела не менее раздраженной:
— Ты могла бы его разгромить, даже если бы твоя вторая рука была привязана за спиной!
Николь вздохнула:
— Вы ничего не понимаете. Я не могла поставить его в неловкое положение на глазах у этой толпы! Ведь это всего лишь игра! И кроме того, он мне нравится. Я не хотела, чтобы он оконфузился.
— Я не уверена, что игра стоит свеч, — заявила Гвен.
— Почему? — удивилась Бесс.
— Я думаю об академии. Мадам находит в нас лучшее и развивает его. Но где ему проявиться, если мир к этому не готов?
Бесс наморщила лоб.
— Я думаю, — медленно проговорила она, — идея заключается в том, что мы должны переделать мир. Медленно и постепенно.
— И я это сделала! — горячо подхватила Николь. — Я фехтовала с мужчиной на публике! Это явный шаг вперед!
— Ты отдала игру без борьбы, — безжалостно напомнила Гвен.
— Ах, Бог с ним, с этим поединком! Во всем виновата Бесс — это она затеяла разговор о фехтовании!
Николь чувствовала себя усталой и раздраженной и была не в настроении выслушивать соображения подруг. В глубине души она догадывалась, что думает о ней сейчас лорд Бору. Он понимал, что Уоллингфорд не имел ни малейшего шанса выстоять против нее. Именно по этой причине он хотел отговорить ее от поединка. Однако она не разобралась в его мотивах — была уверена, что он ревнует ее к Уоллингфорду. Иначе чем объяснить его поведение на реке, когда
— Николь!
О Господи, мать. Баронесса сунула голову в дверь, продемонстрировав при этом непривычную для себя сдержанность.
— Николь чувствует себя хорошо, — нетерпеливо сказала Бесс. — Она лишь подвернула щиколотку.
— Ну вот видишь, что происходит, когда вторгаешься на территорию, которая по закону принадлежит мужчинам? — ласковым тоном сказала баронесса. — Надеюсь, что ты усвоила, где твое место, дорогая Николь!
Глава 15
Под предлогом мнимой травмы Николь смогла остаток дня побыть у себя в комнате, что ее весьма устраивало. Ей нужно было время, чтобы все хорошенько обдумать. Уоллингфорд навещал ее ежечасно, приносил вино, цветы, шоколад и фрукты, рассыпался в пылких извинениях, и она с облегчением поняла, что он так и не понял, что же произошло на фехтовальной дорожке в действительности. Баронесса также проявляла много внимания, беспокоясь о том, не закрыть ли окна и не прибавить ли огня в камине, спрашивала, чего Николь хотела бы поесть или выпить. Подобная забота была так нехарактерна для нее, что Николь рассердилась.
— Ради Бога, мама! — воскликнула она, когда баронесса приводила в порядок постель. — Ты не была даже наполовину столь внимательна ко мне, когда я сломала руку, спрыгнув с амбара в стог сена!
— Тихо! — испуганно зашипела мать. — Ты ведь не хочешь, чтобы об этом узнал Уоллингфорд.
Николь села в кровати.
— Честно говоря, я не думаю, что это его как-то расхолодит.
— Вероятно. — Баронесса присела рядом. — Но, дорогая моя, ты должна быть сейчас очень-очень осторожной!
— Почему?
— Ну как же? Разве ты не понимаешь, что ты его поймала на крючок?
— Как мне не понимать, если все только и говорят об этом?
— Мне бы так хотелось, чтобы отец и братья видели все собственными глазами. Скажу тебе, Николь, что миссис Тредуэлл — настоящий гений. Подумать только, всего лишь несколько месяцев назад я отказывала тебе в будущем, а сейчас ты любимица города! То, что тебя выделил Уоллингфорд, как бы поставило печать одобрения высшего света. Теперь все говорят, что ты весьма оригинальна. — Баронесса погладила руку дочери.
— А что говоришь ты, мама?
Баронесса некоторое время колебалась.
— Видишь ли… Я бы не выбрала ту дорогу, на которую ты вступила — весь этот атлетизм. Однако это показывает, насколько умна миссис Тредуэлл, не правда ли? И видит Бог, это привлекло Уоллингфорда… Я очень счастлива, Николь. — Наклонившись, она заговорщицки зашептала: — Ты бы знала, сколько матерей приходили ко мне, чтобы навести справки об академии. Так что миссис Тредуэлл следует ожидать нового пополнения!
Эти слова кое о чем напомнили Николь.