Шрифт:
1
Франция, 972 год
Бригитта де Лоруа, сосредоточенно нахмурившись, ощипывала крупного жирного гуся. Для семнадцатилетней девушки это было непривычное занятие, и не единственное, к которому предстояло привыкать. Она устало отбросила с лица шелковистую прядь волос.
Гусиная кровь капала ей на фартук, стекала на коричневый шерстяной подол. Гардероб Бригитты, некогда состоявший из отменных вещей, почти весь истрепался, еще бы, работа,
Напротив нее, через стол, стояла Эудора, это ее обязанности выполняла сейчас Бригитта. Темно-карие глаза Эудоры с симпатией и сочувствием наблюдали за девушкой. Когда Бригитта посмотрела на нее, Эудора улыбнулась извиняющейся улыбкой.
— Это несправедливо! — щеки Эудоры запылали гневом. — Я, всю жизнь прослужившая в доме твоего отца, чему премного благодарна, должна стоять, сложа руки, и смотреть, как ты работаешь!
Бригитта опустила повлажневшие глаза.
— Это лучше, чем подчиниться планам Друоды, — прошептала она.
— Очень жестокая госпожа.
— Пожалуй, — тихо согласилась Бригитта. — Тетя моего брата невзлюбила меня.
— Гадина! — с жаром воскликнула Эудора.
Мать Эудоры, Алтея, помахивая большой ложкой, направлялась к ним через кухню.
— Ты совершенно права, Эудора. Друода заставляет всех называть себя госпожой. А, по-моему, она просто неповоротливая корова. Ты заметила, она толстеет, как на дрожжах, а я с той самой минуты, как она здесь появилась, стала превращаться в щепку. Представляешь, она заявила, что отрубит мне пальцы, если я буду пробовать еду, когда готовлю. А как, хотела бы я знать, можно что-то путное сварить, не пробуя?
Эудора хихикнула.
— Хотела бы знать? Очень просто: добавить куриного помета в кастрюлю и пускай сама пробует. Поняла?
Бригитта рассмеялась.
— Ты бы не посмела, Алтея. Она же изобьет тебя и выгонит. А может даже и убьет.
— Боюсь, ты права, дорогая, — закудахтала Алтея, и все ее большое тело заколыхалось, — но об этом так приятно думать, так приятно, будто смакуешь сладкий пирог.
Эудора снова стала серьезной.
— На нас посыпались сплошные несчастья с тех пор, как Друода принялась хозяйничать здесь. Она очень жестокая. А ее трусливый муженек и не пытается укоротить ей руки. Леди Бригитта не заслуживает, чтобы с ней обращались, как с невольницей. — В голосе Эудоры слышалась ярость. — Она ведь дочь хозяина поместья. Сводный брат должен был позаботиться о ее будущем после смерти отца. Но теперь, когда он…
Эудора смолкла, печально опустила голову, а Бригитта печально улыбнулась:
— Да, Эудора, Квентин мертв. Что тут скажешь…
— Я хотела только сказать, что он должен был все подготовить. Как жестоко, что тебе пришлось попасть под власть такой женщины, как Друода. Они с мужем приезжали сюда просить милости у лорда Квентина, как только умер барон. Ему надо было отправить их обратно. А теперь слишком поздно. Похоже, они считают имение своим, а не твоим.
Бригитта, кинув быстрый взгляд, заставила ее замолчать. В голубых глазах девушки сверкнул гнев.
— Ты обвиняешь Квентина, Эудора. Но разве мой сводный брат мог знать, что Друода станет препятствовать моей встрече с графом Арнульфом? Но граф — мой полноправный опекун, что бы ни говорила Друода. Единственное, что мне надо — встретиться с ним.
— А как ты с ним встретишься, если Друода не разрешает тебе уезжать из поместья? — с жаром спросила Эудора.
— Я найду способ, — сказала Бригитта, но в ее голосе не было уверенности.
— Если бы у тебя были где-нибудь родные, — вздыхая, покачала головой Алтея.
— Никого нет. И ты это знаешь, Алтея, лучше других. Ты ведь здесь с тех самых пор, как мой отец стал хозяином Лоруа. Его семья была маленькой, и ее последний представитель погиб в битве за Лотарингию. И мать рано осиротела. Ее отдали под опеку графа Арнульфа, потом она вышла замуж за барона.
— Друода заставляет тебя работать так, как будто ты — простая служанка. Она скоро начнет тебя бить, как других, — мрачно пророчила Эудора. — Так что надо поскорее найти способ встретиться с графом Арнульфом. Может, послать ему записку?
Бригитта вздохнула.
— С кем, Эудора? Слуги, возможно, и рады помочь, но им тоже не разрешено покидать поместье.
— Леандор мог бы помочь. Или кто-то из вассалов, — не унималась Эудора.
— Но Друода и Леандора держит на привязи, — пожала плечами Бригитта. — Она не позволяет ему даже сходить за вином в аббатство Бурж. Она убедила вассалов моего брата, что ее муж Валафрид станет здесь сенешалем. Это когда она выдаст меня замуж, а мужа подыщет сама. Никто не осмелится ослушаться Друоды. А до графа Арнульфа, в Берри, надо скакать на лошади целый день.
— Но…
— Успокойся, Эудора, — предостерегающе глянула Алтея в сторону дочери. — Зачем ты травишь душу нашей госпоже? Ты что хочешь, чтобы она одна пустилась в такой путь? Да она станет добычей воров и разбойников!
Бригитта невольно вздрогнула, услыхав эти слова, холодный пот выступил на лбу, несмотря на жар, исходящий от огня. Она подавленно уставилась на недощипанного гуся, все больше убеждаясь, что ее будущее так плохо, что хуже не бывает.
Эудора сочувственно смотрела на дочь барона.
— Может, пойдешь, покормишь Вульфа? А я дощиплю гуся.
— Нет. Если появится Хильдегард и увидит, что меня нет, она тут же побежит к Друоде. Помнишь, когда Мэвис заступилась за меня, ее избили и выгнали? И я ничем не смогла помочь моей старой подруге. Солдаты и те подчиняются приказам Друоды, а не моим. Представляешь, что я испытала, когда услышала, что Мэвис убили бандиты? Смерть Мэвис для меня была таким же ударом, что и смерть моей мамы, — Бригитта расплакалась.
Мэвис была горничной с первого дня жизни Бригитты. Старая кельтская женщина заменила ей мать, когда та умерла.