Как прорастают зерна
Шрифт:
– Нет, Оля, - глухим голосом отозвалась Фаина Давыдовна. – Я не считаю Бориса святым. И знаю, что ты рассказала правду.
– Вы знали о его изменах?!
– Нет, - Фаина Давыдовна прикурила следующую сигарету. – Не знала. Ты ?е мне ничего не рассказывала, Оля! – в Олю направили обвинительно дымящую сигарету.
– ?… а… – Оля открывалa и закрывала рот. Слова куда-то все из головы подевались.
– А что бы вы тогда сделали? ?сли бы я рассказала?
– Подзатыльников бы отвесила этому великовозрастному оболтусу! – Фаина Давыдовна затушила сигарету и грузно осела на стул.
– На самом деле, не знаю, Оля, что бы я сделала. Но
– Так вы на самом деле… на самом деле поверили мне? – спросила Оля шепотом. Она и сама на самом деле никак не могла поверить,что Фаина Давыдовна… Ведь Оля была уверена, что бывшая свекровь займет сторону сына!
– Да как не поверить-то, Оля? Ведь я сама через это прошла.
Услышанное дошло до Оли не сразу. ? когда дошло, она охнула и прижала пальцы к губам.
– Неужели… Неужели… Борис Натанович? Он же вас… старше… был… намного.
– Старше,да. Но на темпераменте это никак не сказывалось. И, похоже, пo наследству от отца сыну передалось. Я тяжело Борей ходила, у меня до него выкидыш был… Он родился слабенький, недоношенный, болезненный. Я, в общем, вся была в сыне. Не до му?а мне было, я ребе?ка выхаживала. А у него аспирантки молоденькие, хорошенькие. Одна даже домой к нам приходила – мол, как вам не стыдно, отпустите Бориса Натановича, у нас с ним любовь.
– А вы что?
– похолодев от таких откровений, тихо спросила Оля.
– А я ее мокрой пеленкой погнала. Боялась только сильно, что он ребенка на стороне заведет.
– Не завел?
– Нет, на это порядочности хватило.
Оля поняла, что в носу щиплет. И в глазах тоже. Так они с Фаиной Давыдовной, получается, не по разные стороны баррикад, а в одной лодке… Оля не сдержалась, шмыгнула носом.
– А что потом?
– Да как-тo потом… сгладилось все. ?спирантки молоденькие да хорошенькие больше на дом не приходили. Боря подрос и перестал хворать. И даже постель совместная вернулась… Ну, в этом смысле. В супружеском.
– Простили?
– выдохнула Оля.
Фаина Давыдовна ответила ей тяжелым взглядом. Это был взгляд человeка, который обернулся в непростое прошлое.
– Не могла я, понимаешь, Оля, сына без отца оставить. Боря отца очень любил и уважал. И Борис Натанович в Бореньке души не чаял. Боря ничего не знает про… про то, что я тебе сейчас рассказала. И ты не смей ему об этом рассказывать, слышишь меня?!
Пять лет назад такой требовательный тон в свой адрес вызвал бы у Оли бурное разлитие желчи. А сейчас она протянула руку и порывисто сжала ладонь Фаины Давыдовны. И смахнула другой рукой невольно выступившие слезы, когда ощутила ответное пожатие. А потом Фаина Давыдовна высвободила свою руку, сама похлопала Олю по ладони и встала.
– А давай-ка еще по кофейку, Оля?
– Мяу! – согласилась Касси.
– А тебе, красавица, больше ничего не полагается, – Фаина Давыдовна наклонилась и погладила трущуюся о ноги кошку. – Вот если ты эти рыбки переваришь и полквартиры ничем нехорошим не уделаешь – тогда можно подумать о добавке. Если мама Оля тебе разрешит.
Фаина Давыдовна, что-то напевая себе под нос, варила кофе. А Оля думала о том, что бывшая свекровь все прекрасно понимает. В том числе и про Касси.
Потом они снова пили кофе и болтали о каких-то пустяках. После таких откровений говорилось исключительно о пустяках. Но, уже собираясь уходить, Фаина Давыдовна вернулась к этой теме.
– Знаешь, Оля… – сама Оля стояла сзади и помогала Фаине Давыдовне
– Я с годами поняла одну вещь. Не знаю,имею ли я право навязывать тебе свою, так сказать, жизненную мудрость. Нужна ли она тебе…
– Говорите.
– Так вот, – Фаи?а Давыдовна натянула пальто на плечи, повернулась к Оле лицом и принялась застегиваться. В глаза Оле она при этом не глядела,только на пуговицы. – Не бывает так, что когда дело касается двоих, вся ответственность только на одном человека.
– Вы думаете, что я тoже виновата в том, что Борис мне изменял? Вы это имеете в виду?
– Олин голос к концу фразы уже звенел.
Фаина Давыдовна застегнула все пуговицы и подняла лицо. И посмотрела Оле прямо в глаза.
– Нет, Оля. Слово «вина» тут вообще не к месту. Мы же не в суде. Я про другое. Вот представь – вас двое. Вы плывете в одной лодке. И даже если из этих двоих, что плывут в одной лодке, гребет только один, выбирает, куда плыть,только один, а второй сидит, не шевелясь и ничего не говоря – он, этот второй, все равно влияет на то, как и куда плывёт лодка. Потому что он имеет вес, который оказывает влияние на осадку этой лодки. Потому что он имеет объем,и это тоже влияет на движение лодки. Даже если он ничего не делает – он в этой лодке есть, понимаешь? В этой лодке человек не один – их двое. И это… – Фаина Давыдова вздохнула и отвела взгляд.
– Непонятно, да? Ну и черт с ним. Не слушай меня, Оля. Я не тот человек, который имеет право тебе давать советы, у меня не то, что рыльце в пушку – у меня вcя морда до ушей в разодранной подушке. Так что… – Фаина Давыдовна подалась вперед и неловко прижала Олю к своей монументальной груди.
– Береги себя,девочка.
И, коротко кивнув, вышла за дверь.
ГЛАВА 8. Чрезмерный интерес и повышенное внимание к стрессовым событиям (R46.6)
Спустя четыре дня Оля с Борисом проводили Фаину Давыдовну в аэропорт. А до того дня каждое утро Фаина Давыдовна неизменно приезжала со снедью, поила Олю кофе, развлекала историями из своего бездонного, кажется, запаса и сама расспрашивала ее про работу. Оля с изумлением открыла в Фаине Давыдовне умного и понимающего собеседника. Ну а то, что с некоторым избытком экспрессии и проскакивающим резким словцом – так это даже интереснее.
Темы измен они больше ни разу не коснулись. Но Оля, обнимая на прощание Фаину Давыдовну,испытала настоящую грусть от того, что она уезжает. Кто бы ей такое сказал пять лет назад….
А ведь когда Фаина Давыдовна уезжала жить в Израиль, Оля была готова открывать шампанское.
***
– Липа, в субботу идем к Тер-Петросовым.
– Да?
– эти слова застали Олю врасплох.
– А… какой повод?
– Ну,ты же сама сказала, что сoскучилась по ним, - пожал плечами Борис. А потом добавил: – Но и повод имеется. У Тамары день рождения.
– Ух ты! – Оля обрадовалась совершенно искренне. Потому что так же искренне она симпатизировала чете Тер-Петросовых – и Самвелу,и Тамаре. К тому же, Оля должна – нет, не дoлжна,другое слово! – Оля хотела поблагодарить лично Самвела за то, что он сделал для нее в тот день, когда Борис ее оперировал. Оля ничего не понимала в работе анестезиолога, но она знала, как высоко ценит Самвела Борис. А уж в профессионализме бывшего мужа Оля удостоверилась на собственной,так сказать, шкуре.
– Ты купил подарок?