Как разбудить в себе Шекспира. Драмтренировка для первой пьесы
Шрифт:
С другой стороны, есть риск остаться малооплачиваемым автором, гарантии, конечно, никакой, поэтому не храните яйца в одной корзине – пусть у вас будет несколько источников заработка.
Мне нечего сказать миру
Если всю свою жизнь вы прожили лишь как потребитель искусства – только смотрели, слушали, оценивали и наслаждались, но никогда не производили это самое искусство, – то ваше собственное высказывание, ваш собственный голос утонул во входящем потоке. Вы не узнаете, есть ли что-то, что вы можете сказать миру, или нет, пока не дадите вашему высказыванию появиться. Для этого необходимо начать диалог с собой, а как именно его вести и куда – вы узнаете в этой книге. И только проделав упражнения,
Имею ли я право? Как понять, талантливый я или нет?
Недавно я сделала себе татуировку – это слово «можно», оно поместилось на предплечье правой руки. И теперь я могу молча показывать руку, когда меня спрашивают, можно ли писать пьесы. Конечно, можно. Каждый имеет право попробовать, а записать себя в талантливые или бездарные можно чуть позже, когда появятся результаты. Да и не вы будете записывать.
Понимаете, установка «писательство – дело сакральное, оно для избранных» – хорошая защита от труса. Гораздо безопаснее сидеть на трибуне и оценивать под пивко, чем бегать под дождем за мячом, рискуя порвать мениск. Интересно, почему никто не считает, что выйти во двор и погонять мяч – дело сакральное? Напишите хотя бы одну пьесу, уж на одну пьесу вы точно имеете право, и материал на одну пьесу точно найдется. Там и втянетесь.
Вообще, мы всегда должны прилагать усилия, ведь, как говорил Мераб Мамардашвили, мы – шанс для других людей. «То, что мы называем призванием, или предназначением, человека, и есть уникальность его опыта – опыта, который он должен не упустить и родить из него то, что должно было в нем рождаться; иначе это уйдет в небытие и никем другим не будет компенсировано, никем другим не будет рождено. Это и называется призванием, или предназначением, – дать родиться рождающемуся, а с другой стороны, и самому родиться в нем – родиться в новых чувствах, мыслях и состояниях».
Допустим, спрашивает себя молодой Гоголь, выпускник гимназии, имеет ли он право быть писателем. Допустим, он спрашивает об этом даже не себя, а своих друзей, которые могут посмотреть со стороны и оценить. Николай Сушков: «Никто не думал из нас, чтобы Гоголь мог быть когда-либо писателем даже посредственным, потому что он известен был в лицее за самого нерадивого и обыкновенного слушателя». Итак, Гоголь получает такой фидбэк и сдается. И нет у нас ни «Ревизора», ни «Женитьбы», ни «Мертвых душ». Или, как это случилось, Гоголь переходит на второй уровень квеста и пишет поэму «Ганц Кюхельгартен», и даже публикует ее. Дальше идут отзывы от профессиональных критиков – поэму жестко критикуют. Слабак на месте Гоголя сдался бы и продолжал спокойно служить чиновником – вот же знак судьбы, провидение определенно говорит тебе: ты – бездарность! Но Гоголь выкупил весь тираж у книгопродавцев и сжег. И написал «Вечера на хуторе близ Диканьки», с которых и началась его слава.
Вывод такой: не нужно оценивать себя и свое право писать, предоставьте это другим людям, но дайте им несколько попыток. Тут побеждают терпеливые и сильные духом.
А вдруг я графоман?
Графоман – это первая стадия формирования писателя, куколка. Допустим, вы учитесь играть в теннис. Неужели вы сразу начнете играть как профи? Конечно, нет: сначала ваши движения будут корявыми и неуверенными. Так почему вы хотите сразу, с нуля, написать блестящий текст? Вы думаете, писательство – это так, ерунда, не сравнится с теннисом? Точно такое же занятие, требующее тренировки.
Ваши тексты имеют право быть слабыми и неубедительными, не ждите любви к ним со стороны жюри конкурсов, завлитов и режиссеров. Просто пишите еще, и эта куколка превратится в прекрасную бабочку. Мастерство нужно оттачивать, и тогда никто не назовет вас графоманом. В любом случае, не вам себя оценивать, просто делайте
Чего точно не стоит предпринимать: засыпать драматургические конкурсы своими многочисленными пьесами, написанными под псевдонимами. Стремление влезть без мыла, обмануть, надавить, дожать – вот что называется поведением графомана. Не делайте так никогда.
Не могу начать
Представьте, что вы разделились на две фигуры: вы – это пони, который привязан за веревку к колышку и ходит по кругу. И вы – большой добрый хозяин, который подходит к нему и отвязывает веревку. И пони бежит на лужайку, превращаясь по дороге в английскую скаковую или орловского рысака.
Болото старых привычек затягивает – понимаю, сочувствую. Не можете начать писать? Ну что ж, бывает – некоторые люди не занимаются сексом, другие не плавают в море, третьи не катаются на лыжах, четвертые не едят еду – питаются праной, пятые не читают Рабле. Последних мне искренне жаль.
Если вы уже раздвоились на пони и хозяина и это начало помогать, но не совсем, сделайте второй шаг – сделайте что-то странное, чего не делали никогда. Если всегда работали строго днем до 18:00 – засядьте писать вашу пьесу ночью, напившись кофе и врубив бодрую музыку. Если всегда пытались писать ночью – поставьте будильник на 5 утра. Потанцуйте под «Guardthefort» Сhali 2na, Krafty Kuts, проявляя свое высказывание. Поезжайте в далекую деревню, снимите развалившийся дом и пишите там при свече или лучине. Бродите по городу всю ночь, заваливаясь на скамейки, чтобы настучать в телефон новые реплики, ремарки. Идите в клуб, скачите там до утра, а дома сразу принимайтесь за пьесу и пишите, пока не заснете. Займитесь долгим сексом, а после – пишите пьесу. Садитесь в автобус, метро, трамвай, электричку, смотрите в окно и в блокнот, ноутбук – и пишите. Купите билет в незнакомый город, где говорят на незнакомом языке, и не берите никого с собой, только вы и пьеса. Увольтесь с работы и пишите два месяца, питаясь впроголодь. Напейтесь, пишите. Влюбитесь, пишите. Переживайте неразделенную любовь, пишите. Придите в городской парк, сядьте рядом с водоемом и пишите, заглядывая в глаза комарам. Купите велосипед, поезжайте на нем в ебеня и там пишите. В общем, вы поняли: нужно все поставить с ног на голову, встряхнуть, спрыснуть, начесать все волоски дыбом, почувствовать, как ветер из левого уха уходит в правое, – и писать. Ну нет другого выхода: если вы купили эту книгу, значит, процесс пошел – так ломайте же скорлупу дальше.
Все уже написано до меня
«О Блоке я, например, не думаю, что он был умный человек и поэтому из ума мог что-то предсказывать. Он был абсолютно гениальный музыкальный инструмент, настроенный, как сейсмограф, на какие-то сдвиги, движения, происходящие в недрах сознания, души. <…> Он сделал себя сейсмографическим инструментом для измерения колебаний внутренней почвы всей европейской культуры». Мераб Мамардашвили сравнивает Блока с измерительным инструментом, подсказывая нам способ существования писателя в мире: до тебя написана бездна книг, снято столько же фильмов, но жизнь продолжается, и в ней происходят перемены. Все двигается, меняется, перерождается, обнуляется – и сегодня уже не так, как вчера. Вспомните, что еще совсем недавно мы и представить себе не могли, что самолеты перестанут летать, границы закроются и человечество поработит вирус. Но это произошло, и надо адаптироваться.
А значит, то, что было до, не имеет значения. Вы – уникальный прибор, вы фиксируете то, что происходит прямо сейчас и будет происходить в будущем. Вы – чувствительная антенна, которая ловит радиоволну, и ваша задача – передать звук чисто. Вы тот самый фильтр, через который люди процеживают хаос, чтобы получить ценные крупицы космоса – смысла, чтобы понять структуру, увидеть связь причин и следствий. Еще ничего не написано, все впереди.
Это не мое призвание, потому что если бы это было мое призвание, писать было бы так же легко, как и дышать
Конец ознакомительного фрагмента.