Как раздать долги
Шрифт:
Если честно, никогда не понимал, как творцам удалось так органично сплести в академии обычные технологии, проекты далекого будущего и магию. Смотрелось сие дико, но весьма забавно. Ага, как представлю себе, что существуют миры, где эльфы летают на космических кораблях, хоббиты приторговывают крадеными бластерами, а драконы бороздят космическое пространство, дурно становится. И жутко завидно. Так и хочется рвануть в неведомые дали, сражаться со злобными космическими пиратами. Про реальности, где для свершения колдовства надо сначала начертить огромную пентаграмму, тщательно вымерив все лучи до последнего миллиметра, вылить на середину вонючее
Хотя, если вспомнить, сколько я всякой электроники к себе в Цитадель натаскал, заставив, бедную, на магии работать…
Но сейчас о другом. Удивление девушки объяснялось просто. Еще на первом курсе новоиспеченным студентам рассказывают, что ни одно существо во множественной вселенной и всех ее вероятностях (разумеется, кроме творцов и надсущностей вроде Тьмы, Света и тэдэ и тэпэ.) не имеет возможности вот так запросто установить связь с Землей. Без разрешения дежурного, у которого есть список тех, кто имеет допуск на проход в родной мир творцов, сделать это нереально. Поколение подошло к защите своей реальности крайне серьезно. По правилам, сначала можно проложить лишь тоненький канал и передать по нему сообщение, что из такого-то мира, такой-то ничтожный червяк желает установить проход в величайший из миров. И что он нижайше просит разрешения у лучезарнейшего дежурного высочайшего дозволения и огромнейшей помощи в наладке связи.
В общих чертах понятно?
Не виноват же я, что был вычеркнут из учебников, а реальность, созданная отцом, в официальной версии считается сказкой и грубой клеветой в сторону всемогущих творцов! Кстати, интересно, что в этих самых учебниках говорится про самого Гэбриэла?
В принципе, что я, что Элли — мы можем перемещаться вообще без таких идиотических ритуалов. Никаких заклятий или пентаграмм, даже зеркала необязательны — они всего лишь помогают стабилизировать точку перемещения. Когда прыгаешь в пропасть, это может спасти нервы, которые лишними, как известно, не бывают. А для смертных — так и вовсе жизнь. Но на самом деле все эти связки, ритуалы, традиции и проходы — все равно что идти два часа в обход, когда можно просто переступить через порог.
При наличии способностей, конечно.
Обычные существа без таких вот шаманских плясок с бубнами не могут обойтись. Но сейчас акцентировать лишнее внимание на своих талантах не хотелось. И так уже поломал девчонке все представление о мироустройстве. Бедняга. Хотя, что мне терять? Больше двух козырей за пазухой опасно прятать. А повеселиться хочется, Тьма!
Давайте-ка еще чуть-чуть добавлю.
— Поверьте, для творца нет ничего невозможного. Скажите спасибо, что я вообще сначала на связь вышел. Итак, повторяю: мне нужен прямой проход. Вы меня понимаете?
Девушка судорожно сглотнула и резко кивнула, потом, наоборот, помотала головой.
— Но разрешение…
Я вздохнул так печально, словно неразумное, но любимое дитя опять ткнуло родителю вилкой в глаз.
— Вы хотя бы поняли, кто перед вами? Посмотрите еще раз и подумайте, нужно ли мне персональное разрешение. Если и после этого будете упрямствовать, отправьте запрос к Пресветлой, которая меня, кстати, и пригласила. Я вам даже ключ допуска дам. Идет?
Дежурная приглушенно пискнула. Эта девчонка явно не обладала большими способностями и относилась к той категории служащих, которые мечтали о спокойной жизни и специально выбирали сектора, где принципиально не могло произойти ничего такого, что привлекло бы внимание начальства.
А тут н а тебе!
Добивающим ударом стало появление тетушки Алив. Творец привычно соткалась из воздуха за спиной девицы, мгновение изучала обстановку, после чего промурлыкала:
— Габи, хватит терроризировать служащую. Она всего лишь честно выполняет свою работу. И не надо говорить, что ты не можешь переместиться сюда без разрешения. Кто два месяца назад устроил землетрясение, не рассчитав прыжок?
Шаркнув ножкой и смущенно улыбнувшись, я переместился к столу дежурной, вызвав у бедной девушки судорожный всхлип. Она-то, наверное, до этого разве что кого-нибудь из младших поколений видела, а теперь аж два творца. Точнее, она думала, что два. Не знаю, что за игру затеяла Алив, но мне в ней отведена не последняя роль.
— Подумаешь, землетрясение? Надо ли напоминать, кто с восхищенным воплем: «Какая красивая комета, хочу посмотреть поближе!» — отправил в Хаос ни в чем не повинных динозавров?
— Это была Стаси, — ровно ответила Алив.
— Осталось сообщить об этом самой Стаси, — согласился я, краем глаза наблюдая, как дежурная пытается заныкаться под стол. — Ладно, — попытался сделать тон серьезным, — меня, кажется, не за этим сюда позвали. Я хочу услышать, что требуется, и как можно быстрее приняться за дело.
Тетушка некрасиво поджала губы, словно в ее планы входила длительная беседа на отвлеченные темы. О погоде, о политике, о ценах на продукты в мире смертных, о проблемах в какой-нибудь отдаленной вероятности. Обо всем, кроме действительно важного. Та-а-ак! Что-то тут явно не чисто. Вот с чего бы творцу спорить: кто и когда устроил какой катаклизм? Да еще на глазах у перепуганной служащей. Это ведь только я в тетушке вижу стервозную, жестокую женщину, владеющую достаточным количеством силы для того, чтобы я не стремился сильно злить Пресветлую. А для остальных она олицетворение надежды, добра, милосердия… и прочих красивых слов. Недаром же ее, собственно, и прозвали Пресветлой. Хотя рядом с Хель — тетушка просто воплощение мягкосердечия, тепла и человеколюбия.
Все, как говорится, познается в сравнении.
— Хорошо, — наконец ответила женщина, тряхнув тяжелыми, до плеч кудрями. Сегодня они отливали медью, в густой длинной шевелюре затерялась лишь пара разноцветных прядей. — К делу, значит, к делу, если настаиваешь. Только не здесь. И, Габриэль…
— Да? Я внимательно слушаю.
— Мне неприятен этот искусственный облик подростка, страдающего дистрофией. Не понимаю, почему ты так себя уродуешь. Только ради твоей эльфийки, которая сама выглядит малолеткой и из-за этого страдает комплексом неполноценности? Смени его, стань собой.
Просьба оказалась не неожиданной, но крайне неприятной. Я терпеть не могу видеть в зеркале вместо себя отражение отца. С трудом вдалбливаю в сознание простую фразу: «Я — не он».
— Мне все равно, какова моя внешность. И если Анабель хочется видеть своего мужа именно таким, так тому и быть.
— Но здесь нет твоей жены, и она вряд ли тут появится (если же это произойдет, можешь измениться как угодно). Пока будем считать это одним из пунктов сделки. Сними иллюзию, Габриэль. Не вынуждай меня просить еще раз. Знаешь же, как я это не люблю.