Как разрушить летние каникулы
Шрифт:
Я надеюсь, здание хорошо защищено, потому что 9/11 американцев, которых я знаю, обменивают там валюту. Я наблюдаю в окно за тем, как мы проезжаем высокотехнологичные здания с названиями американских брендов.
– Израиль не похож ни на одну страну Третьего мира.
– Она не страна Третьего мира.
Она? Израиль – "она"? Ну, она чертовски современная. В самом деле, пробка выглядит так, словно мы вернулись домой.
Хотя, вскоре, я понимаю, что жителям Израиля необходимо посетить занятия по управлению гневом на дороге.
Когда их
Мы в машине уже около часа.
– Когда мы приедем?
– Примерно через час.
– Ты так и не ответил мне. Что такое Мошав? Это торговый центр?
Он засмеялся, и я поняла, что Мошав – это далеко не торговый центр.
– Ты когда–нибудь слышала о кибуце7?
– Ты имеешь в виду, жизнь в обществе, где всем делятся? Слушай, если ты везешь меня в это чертову общину…
– Почему ты всегда так делаешь?
– Что делаю?
– Слишком остро реагируешь.
– К твоему сведению, я не остро реагирую. Вот мама остро реагирует, особенно когда я прихожу после комендантского часа. Ах да, ты же ничего об этом не знаешь, потому что тебе никогда не было рядом,– говорю я саркастически.
Тишина.
– Тогда почему ты ни разу не приезжала пожить ко мне? – он бросил мне вызов.
Мне жить с ним?
– У тебя есть подружка? – Я хочу, чтобы он сказал "нет", потому что у меня есть планы на него и маму. И было бы проще, если бы у него никого не было.
– Нет. У тебя есть парень?
Стоп, подождите секундочку. Когда это он начал задавать встречные вопросы?
– Может быть.
– Эми, когда ты научишься доверять мне? Знай, я не враг тебе.
– Тогда скажи мне, что такое Мошав.
– Мошав – это сплоченная община. Она аналогична кибуцу, но у каждого есть своя собственность с сельскохозяйственным угодьем. Деньги делят или собирают вместе.
По–прежнему, для меня, звучит, как община.
– Я надеюсь, мы ненадолго там задержимся. Мне нужно принять душ в отеле и распаковаться. У меня есть вещи, которые наверняка расплавились из–за этой жары.
– Мы остановимся не в отеле.
Вот сейчас, я буду остро реагировать.
– Что?– громко сказала я.
– Мы остановимся у тети, дяди, двоюродных братьев и Софии, – Он делает паузу. Я знаю, что будет дальше. Знаю. Но я морально не готова к этому. – В Мошаве.
– Рон, давай кое–что проясним. Я – американская девушка с красной, белой и голубой кровью, текущей по венам. Я не останавливаюсь в местах, зовущихся "Мошав". Не считая моей подписки на Скаутов, которой у меня даже нет. Мне нужны удобства. Удобства! Ты знаешь, что это такое?
– Да. Но не ожидай многого от места, в которое мы едем. Когда я был там в последний раз, только у одной семьи было электричество, и это была моя семья.
Я открываю бардачок чемодан.
– Что ты делаешь?– спрашивает Рон.
– Ищу карту, чтобы знать куда идти, когда сбегу из Мошава.
Он тихо посмеивается.
– Ха, ха. Забавно, забавно. Бьюсь об заклад, ты не будешь так смеяться, когда однажды утром проснешься и поймешь, что я ушла обратно к цивилизации.
Рон гладит меня по колену ладонью.
– Эми, я просто пошутил. У них есть электричество.
Пошутил? Рон пошутил надо мной?
– Я знала, что ты шутишь. Ты что на самом деле думаешь, будто бы я поверила в это?
Он не ответил, но я знала, что он знает правду по тому, как причудливо двигался его рот.
– По крайне мере ты дашь мне ключи от своей машины, чтобы я могла ездить в торговый центр?
– Мне жаль, но водить машину здесь разрешается с восемнадцати лет.
– Что?!
– Я отвезу тебя туда, куда пожелаешь. Не волнуйся. Кроме того, если ты потеряешься, ты не будешь знать, как вернуться назад.
«Хорошо, – подумала я про себя, – заблудиться – отличная идея».
Вздохнув, я смотрю в окно. По одну сторону от машины располагается Средиземное море, по другую – горы с домами, построенными прямо на них. Если бы я была в лучшем настроении, я бы даже могла подумать, что этот пейзаж красив, но я слишком раздражена и уставшая, а мой зад онемел.
Я начинаю делать упражнения для ягодиц. Пару лет назад, поздно ночью, я смотрела ток–шоу, где некоторые звезды, возможно Стивен Сигал или Антонио Бандерос, говорили о том, что они делают упражнения для задницы, сидя в машине.
Просто напрягись, затем расслабься. Напрягись. Расслабься. Напрягись. Расслабься. Я почувствовала жжение. А после десяти минут «моей зарядки» я чувствую, как напрягаясь, мои ягодицы дрожат и я остановилась.
Мы проехали море. Нас окружают лишь небольшие деревья.
– Что это такое?
– Оливковые деревья.
– Я ненавижу оливки.
– Я их люблю.
Представляю.
– Надеюсь, ты не один из тех пит–толстячков.
– Кого?
– Ну, знаешь, те люди, которые выплевывают косточки прямо за столом. Это ужасно отвратительно.
Он не ответил. Я готова поспорить на трусы моей бабушки, что Рон один из пит–толстячков.
– Какое блюдо ты любишь больше всего? Уверен, я смогу достать это для тебя.
– Суши.
– Ты имеешь в виду сырую рыбу? – Рон сморщил нос.
– Да.
Раньше я их ненавидела. Когда мама в первый раз угостила меня ими, меня затошнило, и я выплюнула их. (На салфетку, незаметно, в отличие от пит–толстяков, которые плюются оливковыми косточками). Моя мама любит суши. Думаю, это как алкоголь. Когда в первый раз пробуешь его, тебя тошнит, но потом ты его распробуешь, и он тебе нравится. Наверное, именно поэтому и говориться: «Между любовью и ненавистью тонкая грань». Сейчас мне не только нравятся суши, я жажду их. Бесспорно, Рона и суши должен познакомить такой гурман, как я.