Как развести нечисть на деньги.
Шрифт:
– Врешь ты, Риате, крайне неубедительно.
Рука дернулась, и на идеальном чертеже пришлось затирать кривую линию. Покончив с этим, я бросила взгляд на лорда Эллохара и все же высказалась:
– С лордом Тьером мы разберемся сами и… без вашего вина!
На тонких губах появилась совсем уж издевательская ухмылка, и мне с намеком сообщили:
– У меня очень обширная винная коллекция, как говорится – на любой вкус и… случай.
Решив не отвечать, я вернулась к работе, стараясь больше не допускать помарок. Но это оказалось не так-то просто.
– Прелесть
Сжав перо, я предельно вежливо ответила:
– Надеюсь, этим высказыванием вы, как друг лорда Тьера, и ограничитесь.
И не дожидаясь очередной демонстрации полуиздевательской усмешки, я поторопилась завершить чертеж.
Вычертив последний символ, проверила всю схему и протянула лист магистру. Смерив меня странным взглядом, Эллохар взял пергамент, свернул, уместил во внутреннем кармане и поднялся, все так же не сводя с меня глаз.
– Темнейших вам, – решила я попрощаться первая.
Укоризненно покачав головой, Эллохар шагнул к столу, и передо мной легла маленькая красная ниточка.
– Пусть будет у тебя, Риате, – с улыбкой сказали мне, – конфликт с нападением на лорда-харга Норга почти улажен, переговоры по брачному договору возобновлены, полагаю, уже через два дня Тьер снова будет практически все время проводить во дворце, а количество твоих врагов все растет и растет. Не упрямься. Темных, прелесть моя.
Вспыхнуло синее пламя.
Испортив пол в кабинете, магистр Эллохар меня покинул.
Юрао, едва вошел, присоединился к скорбному разглядыванию опаленных досок.
– Счет ему выставить, что ли? – задумчиво произнес дроу.
– Эллохару? – удивленно спросила я.
– Да, с этим типом лучше не связываться, – Юр весело посмотрел на меня. – Ну, рассказывай.
– У тебя конспекты по криминалистике есть? – решила я сразу перейти к важному.
– Будут, – с некоторой заминкой ответил дроу. – Нужны?
– Очень.
– Тогда точно будут. Тебе помощь в подготовке к экзамену понадобится?
– Диплом тоже пишу у Окено, – поморщившись, сообщила напарнику.
– Ри припашем, – мгновенно нашел решение Юрао. – Определяйся с темой, бери список литературы, потом засадим Риаю за работу, а я уже с написанием помогу тебе.
– Пасиба! – Даже дышать легче стало. – Что там у нас из срочного?
Дело номер один. То самое с кражей драгоценностей.
Мы сидели в уютной гостиной дома на пятой Мертвецкой и, попивая чай, слушали рассказ почтенного мастера-стекольщика Ойоко. В гостиной, наполненной бликами переливающихся стеклянных статуэток, тихо потрескивали дрова в камине, щелкал клювом ручной ворон и царил аромат свежих булочек.
– Жена моя, Бездна ей Тьмою, гномиха была мудрая, рачительная хозяйка и… – тут мастер Ойоко вдруг смутился, бросив взгляд на портрет той самой гномихи.
Госпожа Ойоко красовалась на стене в полный рост – мощная, крепкая, плечистая, с двумя перевитыми жемчугом косами, переброшенными на выдающуюся грудь, суровыми сведенными вместе бровями и оскалом, который, видимо, должен был изображать улыбку. Так что не произнесенное мастером стекольщиком мы поняли и без слов.
– Да-да, – отозвался Юрао, – и что дальше?
– Супруга моя была… – гном вновь запнулся.
Открылась дверь, вошла гномиха средних лет, приветливо улыбнулась нам, с безграничной нежностью улыбнулась мастеру-стекольщику, затем сноровисто расставила тарелку с булочками, масло, джем и мед. И все это с улыбкой, легко, радостно, светло как-то. Я заметила, как почтенный гном смотрит на свою… домработницу, и стало сразу ясно, какие светлые между этими двумя чувства.
Юрао неожиданно дернул за рукав, и едва я на него взглянула, кивнул в сторону портрета – да, сразу заметны различия в отношении мастера-стекольщика к этим двум гномихам.
– Так вы вдовец уже сколько? Год? – начал Юрао.
– Д-два года, – запинаясь, ответил гном.
Домработница помрачнела и поспешила уйти.
– А зачем, напомните, вам так необходимы пропавшие драгоценности? – Дроу пристально смотрел на мастера-стекольщика.
Гном смутился, бросил взгляд на закрывшуюся после гномихи дверь и туманно ответил:
– По личным причинам.
Дальнейшее поведение Юрао меня откровенно удивило.
– Да брось! – Дроу громко и неуважительно хмыкнул. – Заливай долговязым, а мне тут сказки не рассказывай, я свой.
«Долговязые»? «Свой»? Или я чего-то не понимаю, или Юрао упускает тот факт, что гном ему по грудь в лучшем случае. Но дальше в том же духе:
– Гнобила тебя, змеюка подколодная? Житья не давала, все дело в свои руки взяла, а как пришло время в Бездну прогуляться, так и свадебные драгоценности припрятала, хотела, чтоб ты и после ее смерти страдал, раз при жизни не загнобила?
Мастер-стекольщик побледнел, покраснел, побледнел снова, косо взглянул в мою сторону.
– Своя, – решил прояснить Юрао, – к тому же мы связаны договором о неразглашении, так что, почтенный мастер Ойоко, все рассказанное вами здесь и останется.
Такой резкий переход от панибратства к вновь деловому тону и меня заставил растеряться, что уж говорить о гноме.
Гном, морально подавленный и вконец сдавшийся, начал рассказывать:
– Примак я, – тяжелый вздох. – Дело семейное все семье Ругиды принадлежало.
– Примак – бедный гном, не имеющий ни дома, ни денег для выкупа невесты, принимается в семью жены на крайне невыгодных условиях, – пояснил для меня Юрао.
– Это да. – Гном вновь тяжело вздохнул, – матушка моя почтенная над брачным договором месяц рыдала. Да дело было молодое, я едва с рудников спустился, а Ругида, – злой взгляд на портрет, – уж взяла в оборот, сам не заметил, как стоим со скрещенными топорами, а старейшина бородой трясет.