Как рыть могилу
Шрифт:
– То же самое я услышала, когда послала тебя зарезать первого цыпленка. Скольких ты зарезал с тех пор?
– Вот так взять и воткнуть нож – чтобы брызнула старушечья кровь…
– Сомневаюсь, что ты отличишь старушечью кровь от цыплячьей; но не беспокойся; крови не будет. Когда она заснет, надо найти палку…
– Ударить ее палкой по голове? Я не могу.
– Как это не могу? Ударить палкой – значит ударить палкой, а по столу или по голове, тебе не все равно? Или старуха, или мы. Или старуха купит свой дом…
– Ясно, ясно, но я тебя не узнаю. Откуда такая свирепость…
Не
– Женщина должна защищать свой очаг.
– Сегодня ты свирепа, как волчица.
– Если понадобится, я буду защищать его, как волчица. Среди твоих друзей есть счастливые браки? Среди моих нет. Сказать тебе правду? Все определяют условия жизни. В таком городе, как Буэнос-Айрес, люди все время возбуждены, кругом столько соблазнов. Если же нет денег, то все еще хуже. А здесь нам с тобой, Рауль, ничего не грозит, потому что нам никогда не скучно вместе. Объяснить мой план?
По дороге проехала машина. Наверху слышались шаги.
– Нет, – сказал Аревало. – Я ничего не хочу себе представлять. Иначе мне станет ее жаль и я не смогу… Приказывай, я буду выполнять.
– Хорошо. Закрой все – двери, окна, жалюзи.
Рауль Аревало закрыл окна, опустил жалюзи, один за другим закрепил шпингалеты, подтянул обе створки входной двери, толкнул задвижку, повернул ключ, наложил тяжелый железный засов.
Они поговорили о том, какая тишина вдруг настала в доме, о том, что будет, если появится посетитель, о том, нет ли у них другого выхода и смогут ли они быть счастливы с преступлением на совести.
– Где грабли? – спросила Хулия.
– В подвале, с инструментами.
– Пойдем в подвал. Дадим сеньоре время, пусть заснет покрепче, а ты пока постолярничай. Сделай для грабель новую ручку, только покороче.
Точно прилежный работник, Аревало принялся за дело. Но потом все же спросил:
– А это для чего?
– Не спрашивай, если не хочешь ничего себе представлять. Теперь прибей на конце перпендикулярную планку пошире, чем железный брус грабель.
Пока Аревало работал, Хулия перебирала дрова и подбрасывала поленья в огонь.
– Сеньора уже искупалась, – сказал Аревало.
Сжимая в руке толстое полено, похожее на булаву, Хулия ответила:
– Не важно. Не жадничай. Теперь мы богаты. Хочу, чтобы у нас была горячая вода.
И потом, после паузы, объявила:
– Я оставлю тебя на минутку. Схожу к себе и вернусь. Смотри не сбеги.
Аревало с еще большим пылом углубился в работу. Его жена вернулась с парой кожаных перчаток и флаконом спирта.
– Почему ты никогда не покупаешь себе перчаток? – рассеянно спросила она, поставила флакон у поленницы и, не ожидая ответа, продолжала: – Поверь, пара перчаток никогда не помешает. Новые грабли уже готовы? Пойдем наверх, ты понесешь одно, я другое. Ах, я и забыла об этом полене.
Она подхватила полено, похожее на булаву, и оба вернулись в зал. Поставили грабли у дверей. Хулия прошла за стойку, взяла металлический поднос, бокал и графин, наполнила графин водой.
– На случай, если она проснется, ведь в этом возрасте спят очень чутко – если не слишком крепко,
Она указала на полено, лежащее на столе. Аревало заколебался; Хулия взяла полено и вложила ему в руку.
– Разве я не стою небольшого усилия? – спросила она, улыбаясь, и поцеловала его в щеку.
– Почему бы нам не глотнуть чего-нибудь? – предложил Аревало.
– Мне надо иметь ясную голову, а у тебя для бодрости есть я.
– Давай закончим поскорее, – попросил Аревало.
– Куда торопиться? – ответила Хулия.
Они начали подниматься по лестнице.
– Под тобой ступени не скрипят, – сказал Аревало, – а я иду, как медведь. Отчего я так неуклюж?
– Лучше бы они не скрипели, – заметила Хулия. – Неприятно будет, если она проснется.
– Еще один автомобиль на дороге. Почему сегодня их так много?
– Не больше, чем всегда.
– Только бы проезжали мимо. Кажется, один остановился?
– Нет, уже уехал, – заверила его Хулия.
– А этот шум? – спросил Аревало.
– Гудит в трубе.
Хулия зажгла свет в верхнем коридоре. Они подошли к комнате. Очень осторожно Хулия повернула ручку и приоткрыла дверь. Аревало уперся взглядом в затылок жены, только в затылок жены; потом вдруг отклонил голову и глянул внутрь. В его поле зрения попадала лишь пустая часть комнаты, такая же, как всегда: кретоновые занавески на окне, кусок изножия с украшениями, кресло в прованском стиле. Мягким и уверенным движением Хулия распахнула дверь. Все звуки, такие разнообразные до сих пор, внезапно смолкли. В тишине было что-то неестественное: тикали часы, но казалось, бедная женщина на постели уже не дышит. Может быть, она поджидала их, увидела и затаила дыхание. В кровати, повернувшись к ним спиной, она почему-то представлялась огромной, этакая темная волнистая глыба; выше, в полумраке, угадывались голова и подушка. Вдруг раздался храп. Наверное, боясь, что Аревало разжалобится, Хулия стиснула ему руку и прошептала:
– Давай.
Рауль шагнул в пространство между кроватью и стеной и поднял полено. Потом с силой опустил. У женщины вырвался глухой стон, надрывное коровье мычание. Аревало ударил еще раз.
– Хватит, – приказала Хулия. – Посмотрю, мертва ли она.
Она зажгла настольную лампу. Став на колени, осмотрела рану, прижалась ухом к груди старой дамы. Наконец встала.
– Молодцом, – сказала она.
Положив обе руки на плечи мужа, она взглянула на него в упор, притянула к себе, легко поцеловала. Аревало брезгливо передернуло, но он сдержался.
– Раулито, – одобрительно прошептала Хулия.
Она взяла полено из его руки.
– Гладкое, – заметила она, проводя по коре пальцем в перчатке. – Надо убедиться, не осталось ли щепок в ране.
Положив полено на стол, она вернулась к покойной. Словно размышляя вслух, добавила:
– Все равно рану промоет. Неопределенным жестом она указала на белье, сложенное на стуле, платье, висящее на вешалке.
– Дай все сюда, – сказала она. Одевая мертвую, она безразлично заметила: – Если тебе неприятно, не смотри.