Как с гуся вода

Annotation

Татьяна Луганцева

Татьяна Луганцева

Как с гуся вода

Люди с детства в той или иной степени любят зиму. Конечно, когда наступают холода и начинает дуть пронизывающий ветер, многие корчат недовольные гримасы и думают: «Скорее бы лето!» Тогда возвращается тепло и становится так радостно на душе. Это время, когда девушки ходят с красивыми распущенными волосами, хвастаются не только

Но спросите любого: согласился бы кто-нибудь жить совсем без зимы? Не задумываясь, многие ответят — конечно! А если поразмыслить… Никогда больше не видеть снега? На это согласится далеко не каждый. Исчезновение свежего холодного снега станет чем-то вроде тоски по родине, своеобразной томительной ностальгией. В конце концов, мы же не африканцы! Русские люди любят зиму, они вспоминают свое детство, санки, лыжи… Зима может быть такой же зажигательной, как бразильский карнавал, только с лучшим убранством. Такой ледяной, до мозга костей пробирающий, чистый, прозрачный воздух, яркое слепящее солнце, миллиарды снежинок, и каждая — со своим удивительным природным узором, переливающаяся своим неповторимым преломлением лучиков света в морозных гранях… Свежий снежный хруст под сапогами словно говорит: все в этой жизни будет хорошо.

Бывают и иные зимы — теплые, влажные, с обильным снегопадом. Снег идет крупными хлопьями. Хлопья эти ложатся в большие рыхлые сугробы, оседающие неторопливо и степенно — на ветках деревьев и кустарников, на одежде и даже на ресницах. Деревья с благодарностью принимают пушистый сверкающий снежный наряд от небесного кутюрье. И ни один модельер на земле еще не придумал ничего более красивого. Леса превращаются в сказочные чащобы, ветки деревьев застывают в гордом любовании собой и не шевелятся в новых белых шубках.

Для Родимцевой снежная зима ассоциировалась с детством и только с самыми хорошими воспоминаниями. Их семья жила в маленьком сибирском городке. Зимние ночи бывали так длинны, что казалось, день не наступит никогда. Каждое утро дедушка сажал ее на деревянные самодельные санки и катил за три километра в садик, куда свозили всех детей в округе. Можно было доехать и автобусом, старым и редко ходившим, но дед предпочитал пройтись для здоровья и дать ребенку подышать свежим воздухом. Она очень хорошо помнила, как ее, завернутую в несколько слоев теплой одежды, словно в большой кокон, сажали в санки, и дед, которого она представляла своей лошадкой, начинал свой долгий, неспешный, монотонный путь.

Она сама была тогда маленькой принцессой или Золушкой, которую везли в карете во дворец. И вот сидела она таким закутанным кулем, ей было тепло, и все было нипочем — и щиплющий за нос морозец, и колючий мелкий снег, секший лицо иголками, словно желавший нарушить это благостное состояние. Приятное скольжение отполированных лезвий санок по утоптанной спешившими на работу людьми дороге завораживало ее. Неспешный путь вводил ее в транс, давал полное расслабление и чувство комфорта. Девочка наблюдала за сверкавшими в свете фонарей и звезд сугробами, проплывавшими мимо, и представляла, что ее дорога, как у настоящей принцессы, усыпана бриллиантами, вымощена драгоценными камнями…

Прошли годы. Жизнь оказалась отнюдь не прекрасной сказкой, как ей думалось в детстве. Не было больше маминых рук, укутывавших ее с особой тщательностью и заботой. Ушли в прошлое заботливо связанные бабушкой шерстяные носочки, не стало и сильных рук деда. В детстве ей казалось, что это не закончится никогда, что эти добрые крепкие руки все время будут тянуть ее санки вперед, к заколдованному замку, по дороге, усыпанной снежными алмазами. Сказка кончилась, это случается рано или поздно в жизни любого человека.

В жизни Снежаны — так звали девочку — это доброе привычное волшебство оборвалось настоящей трагедией. Во время одного из привычных утренних путешествий на санках морозным утром с дедом Снежаны, заменившим ей отца, случился сердечный приступ. Веревка, привязанная к санкам, безжизненно повисла и упала на мёрзлую землю. Убаюкивающее скольжение полозьев по заледеневшему снегу оборвалось. Снежана явственно ощутила закрадывавшийся в душу страх, услышала стук своего маленького сердечка. На воплощении ее мечты, на сугробе из искрящихся снежинок лежал неподвижный дедушка. Страх сковал ее холодным обручем… Их нашли только через два часа — в садике обеспокоились, почему не пришла Снежана, и позвонили им домой. Морозный воздух, припорошенный снегом мертвый старик и маленькая, испуганная, почти уже замёрзшая девочка…

Снежана очень испугалась. Она долго звала деда и плакала, пока у нее не пропал голос. Никто не пришел им на помощь, от холода занемело все тело, а снег, впервые оказавшийся врагом, бесстрастно присыпал ее и мертвого дедушку белыми хлопьями. Конечно, маленькая девочка не могла осознать, что она побывала на волосок от смерти. Она поняла это, лишь когда выросла. А после того несчастья Снежана долго пролежала в больнице. Полгода она почти не разговаривала, стала очень замкнутой и нелюдимой. От нее ускользал смысл фразы: «Дедушка больше не будет жить с нами, он теперь на небе». Она помнила синюшное лицо деда с открытыми неподвижными глазами. Он не отозвался на ее отчаянный плач, и маленькая Снежана смутно чувствовала, что произошло нечто ужасное. Она злилась на это непонятное небо, отобравшее у нее деда, и на него самого, так внезапно разрушившего ее прочно установившийся детский мир — сказку. Уже в школе, узнав, что же это такое — смерть, Снежана ночами плакала. Она вспоминала деда и обвиняла в его смерти себя. «Старый человек не должен был везти меня на санках так далеко!» Или: «Я должна была не реветь, как полный несмышленыш, а позвать на помощь, и его, возможно, еще успели бы спасти…»

Так как дед был единственным мужчиной в их семье, сразу же почувствовалась нехватка мужского внимания и заботы. Бабушка, прожившая с мужем почти пятьдесят лет, после его кончины угасла за год, потеряв опору и интерес к жизни. Она тихо умерла во сне. Снежане уже не требовались объяснения, что бабушка ушла на небо. Она даже робко, тайно по-своему обрадовалась, что деду теперь будет не так одиноко там, наверху…

Снежана была тихой примерной девочкой, не вызывавшей ни у кого нареканий.

Она окончила школу твердой «хорошисткой» с примерным поведением и отличной характеристикой. Несмотря на то что они остались совсем одни, мама снарядила Снежану в другой город, чтобы дочь поступила в институт — она понимала, что так будет лучше. В их маленьком городке имелось всего два училища: педагогическое для девочек и слесарное для мальчиков. Судьба большинства детей была предрешена. Кое-кто из стремившихся к чему-то лучшему отличников уезжал, пробовал получить высшее образование, и большая их часть обратно в эту «дыру» уже не возвращалась. Мать так и сказала Снежане: