Как санкции ударят по России
Шрифт:
Сегодня Россия критически зависит от внешнего мира, и такая зависимость несовместима со «сверхдержавностью».
C одной стороны, бюджет на 51 % наполняется доходами, связанными с добычей и экспортом энергоносителей. Отказ стран EC от половины покупаемого ими газа может сделать «Газпром» убыточным и лишить бюджет 10 % его поступлений. Эмбарго на поставку современного нефте— и газодобывающего оборудования (на импортные образцы приходится до 70 % всех его новых закупок) сорвет планы поставок газа в Китай, положит конец мечтам о шельфе и вызовет спад в объемах добычи, которые и так не могут подняться выше позднесоветских показателей. При этом Россия не может надеяться на внутренний спрос: промышленность, какой бы она ни была прежде, разрушена — в 1982 году страна потребляла 84 % добываемой нефти,
C другой стороны, сегодня импорт товаров из-за рубежа превышает 15 % номинального ВВП России, тогда как во времена CCCP едва достигал 2,0 % и во многом обеспечивался странами-сателлитами. Прекращение поставок (и запрет делать это другим странам) может заблокировать развитие нашей оборонки (которая использует до 30 % импортных комплектующих), космической и авиационной отрасли (до 65–70 %), фармацевтики (почти 80 %). Я не говорю о том, что Россия полностью зависит от внешнего мира в обеспечении офисной и бытовой электроникой и комплектующими к ней, крайне сильно — в поставках медицинской техники, весьма заметно — в сфере товаров народного потребления и продовольствия, строительной техники и материалов, пищевой промышленности. Как бы страна ни пыталась изменить свое политическое отношение к Западу в последние полтора десятка лет, ее экономика с 1992 года никогда не строилась по мобилизационной модели.
Однако зависимость «материальная», выраженная в экспорте и импорте (которую власти наивно обещают преодолеть «импортозамещением») — не самое главное. Куда важнее зависимость финансовая — и отнюдь не только от западных платежных систем и от гнусных американцев, которые могут заблокировать наши резервы.
Россия на протяжении последних 15 лет развивалась как страна, ориентированная на потребление. Доля инвестиций в ВВП снизилась с советских 34–38 % до 17–20 % — и такое «проедание запасов» стало еще более значимым фактором экономического роста, чем высокие цены на нефть. Для того чтобы поддерживать инвестиции, компании занимали за рубежом — и на 1 июля 2014 года совокупный долг составляет более $650,2 млрд при величине резервов ЦБ в $478,3 млрд, а Резервного фонда и ФНБ — всего в $175,2 млрд. Необходимость выплаты этих средств приведет к сокращению инвестиционного спроса и росту оттока капитала — который, в свою очередь, вынудит портфельных инвесторов распродавать активы. Наше благополучие, и этого так и не поняли в руководстве страны, основывалось и основывается на интегрированности в глобальный мир, которого они так боятся и который так ненавидят. Конфликт с этим миром чреват серьезными последствиями для России.
Наконец, у Запада сегодня есть еще одно — и самое мощное — оружие: это сами россияне. B Советском Союзе на протяжении нескольких поколений вследствие жестоких репрессий были сформированы оборонительное сознание и готовность жить в закрытой стране. Сейчас этих факторов устойчивости нет. За границей побывали более 25 млн россиян; около 5 млн человек имеют виды на жительство или долгосрочные визы. Закрыть страну невозможно — но именно это по логике развивающихся событий должно будет стать ответом власти на массовый отток капитала, а следом за ним и людей. «Сверхдержава» лишь тешит себя иллюзией лояльности граждан — таковая основывалась на благосостоянии и растущих доходах, но новый «общественный договор» пока предполагает обмен лояльности и патриотизма на «ощущение величия» страны, а не на успешность отдельного человека. Власть столь радикально «атомизировала» и «индивидуализировала» общество, чтобы не дать людям сплачиваться и объединяться, что теперь ей не создать реальной общности — только ее фантом. Если страна начнет закрываться в условиях экономического спада и политически неадекватных решений — снаружи ли, изнутри ли, — ее разнесет, как поставленную на огонь консервную банку. Ведь даже «настоящий патриот любит свою страну не только в силу собственной к ней принадлежности, но и за ее достоинства» (Динеш Д'Соуза).
Ha самом деле Россия до сих пор держится на плаву только благодаря тому, что лидеры Запада еще не готовы пойти
Несмотря на то что российское руководство принято считать политическими реалистами, их заинтересованность в долгосрочном выживании российского государства, на мой взгляд, все больше сводится к обеспечению своего личного политического выживания. По злой иронии те, кто обещал спасти страну от проклятых либералов, якобы желавших ее развалить, подвергают ее сейчас куда большему риску, чем все сторонники радикальных рыночных реформ, вместе взятые.
Пока Россию спасает одно — неспособность Запада до конца поверить в то, что страна, всегда считавшаяся европейской, действует наперекор сложившемуся миропорядку; в то, что вызов ему бросает не держава, выдвигающаяся на первую позицию в мировой табели о рангах, а тот, кто только вышел из рамок второго десятка. Сегодня в мировых столицах доминирует мантра: нельзя допустить новой «холодной войны». Но она будет господствовать лишь до тех пор, пока, с одной стороны, Россия совсем не выйдет за рамки общепринятого, и, с другой стороны, политики в Вашингтоне, Лондоне и Берлине вспомнят, что «холодную воину» они когда-то выиграли — причем против реальной сверхдержавы и ее мощного союзного блока, — так почему бы не выиграть и еще одну, тем более что соперник слаб, но самонадеян?
Россия образца 2014 года — это не новый «оплот стабильности», а уязвимая сверхдержава, которой более всего необходимо сохранение того status quo, которое сложилось в мире в начале XXI века, обеспечив нашей стране идеальные условия для ее нынешнего процветания. Сломать этот порядок трудно, но выпасть из него очень легко. K чему мы сегодня и стремимся — так и не удосужившись понять, зачем нам это нужно и какими издержками это может обернуться в ближайшем будущем.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Одержимые сверхдержавностью» // Московский комсомолец, 23 июля 2014 г., c.3.
Потерявшиеся в пространстве
События последнего времени — поворот России к Китаю, договор о Евразийском экономическом союзе, обострение отношений с западными партнерами — свидетельствуют, что Россия вступила в новую «большую игру» в Евразии. Всем этим российское руководство выявляет некую преемственность в отношении к Российской империи и Советскому Союзу и видит своей задачей «реконкисту» в Евразии. Страна намерена проявлять себя в качестве самостоятельного глобального геополитического и геоэкономического центра.
Основанием для подобного поворота выступает устойчивое мнение, что «вектор континентальной, а затем глобальной экспансии, осуществляемый от лица Heartland'a, является «пространственным смыслом» русской истории». И поэтому, как представляется многим, возникает необходимость дотировать союзников в разных частях света, прежде всего на Востоке и в Латинской Америке, крепить связи с русскоязычными гражданами постсоветских стран вплоть до поддержки шатких самопровозглашаемых госформирований.
Однако, на мой взгляд, важнее остановиться не столько на идеях (их можно трактовать по-разному), сколько на фактах, и подумать, принимая их в расчет, насколько полезным может стать российский курс на Восток и Юг.
Концепция Heartland'a появилась на рубеже XIX и XX веков в работах британца X. Макиндера, полагавшего, в частности, что эпоха доминирования морских держав подходит к концу с созданием сетей трансконтинентальных железных дорог. Однако с течением времени эта идея не получила практического подтверждения. «Железки» не стали главными артериями мировой экономики. Например, по Транссибу и БАМу намечается к 2018 году перевозить 75 млн. тонн грузов, тогда как через Панамский канал за прошлый год прошел 321 млн. тонн, а через Суэц — 913 млн.