Как слон Носов свинью Колбаскину полюбил
Шрифт:
Кащенко сказала шакалу:
– Передай Кузнецову, что я согласна.
ГЛАВА 24
В КОТОРОЙ ЗВЕРИ КУРЯТ
Слон Носов со свиньей Колбаскиной на спине подошли к заброшенному городу. Впереди стояли полуразрушенные стены, заросшие плющом и тропическими растениями. На остатках от ворот сидела горилла Махно и ела бешеный огурец.
– Привет, Махно!
– протрубил Носов.
– Привет, Носатый! Какими судьбами?
– Бандерлоги, хоть и не соблюдали закон джунглей, со слоном отношения поддерживали, из-за его бесспорных
– Вот, пришли на экскурсию. Это Роза Петровна, - он показал на свинью хоботом.
– Она хочет осмотреть ваш город.
– А чего! Па-жа-лста!
– Махно пожала плечами.
– Чего тут смотреть-то? Обезьяна спрыгнула с забора.
– Все засрали!
– Не выражайся, пожалуйста, - слон погрозил обезьяне хоботом.
– Тут же дама!
Махно посмотрела снизу на Колбаскину.
– Дама из Амстердама, - и исчезла за воротами.
Слон прошел внутрь. За воротами Колбаскина увидела руины домов и полно обезьян. Обезьяны прыгали по руинам, орали, гадили и дрались между собой.
– Хрюй, - разочаровано сказала свинья Роза, - а я думала, здесь культурно, высокие дома и чистенько... А здесь хуже, чем в лесу. Такая антисанитария! Тут, наверное, полно вредных микробов! Товарищ Носов, нельзя ли нам отсюда уже уехать? Хрю!
Но тут обезьяны заметили слона и завизжали так громко, что у Колбаскиной зазвенело в ушах. Одна обезьяна залезла на спину к другой, и они стали ходить взад-вперед, изображая слона и свинью. Вперед вышла большая старая обезьяна и врезала им по жопам. Это был вожак бандерлогов Бабаян. Бабаян поклонился слону и сказал:
– Здравствуй, брат Носов! Рады тебя видеть. Наш дом - твой дом. Отдохни, расслабься, покури дури.
– Бабаян сделал жест рукой. Обезьяны за ним расступились. Перед слоном и свиньей открылась огромная куча из фруктов и пучков зелени.
Носов приставил к уху Колбаскиной хобот и прошептал.
– Давайте, Роза Петровна, примем приглашение и немного посидим, а то как-то неудобно... Они старались...
– Слон поклонился бандерлогам и приложил хобот к сердцу.
– Спасибо, братья обезьяны! С удовольствием принимаем ваше приглашение!
Они подошли к куче, и расселись вокруг. Слон вспомнил, что у него болит живот, и ему лучше бы воздержаться от фруктов. Но не захотел отказом обижать хозяев, и сразу съел пять дынь, восемь кабачков, два арбуза, тыкву и бочку апельсинов.
А Роза Петровна кушала огурцы, по которым успела соскучится в лесу. Ей уже начинало тут нравиться.
Бабаян достал трубку.
– Покурим?
– предложил он гостям.
– Покурим, - слон кивнул.
– А свинья твоя будет?
– спросил Бабаян.
Слон покраснел.
– Роза Петровна, - сказал он строго, - еще не сказала мне определенно, моя ли она свинья или не моя.
– Миль пардон... Будете, дама, курить дурь?
– А хорошая ли дурь?
– Колбаскина захрустела коркой.
–
– Ну, я не знаю. Я, вообще-то, не курю. Но... Хрю... Интересно попробовать.
Бабаян протянул Колбаскиной раскуренную трубку.
– Как это нужно курить?
– Тяните в себя, а потом долго не выдыхайте.
Свинья вытянула вперед губы, затянулась и закашлялась. Носов улыбнулся и постучал ей по спине хоботом.
– Будь здорова, не кашляй, - сказал он и засмеялся.
У Калбаскиной подогнулись копыта, и она зарылась пятачком в землю. Огурец, который свинья ела, приклеился к ней на лоб.
Бабаян засмеялся.
– Товарищ Носов, - сказала Колбаскина обиженным голосом, - я вам не давала повода на такую фамильярность! А если вы думаете, что раз ваш брат покрывал меня как угодно грубо, вам можно вот так вот бить меня своим хоботом по спине, то вы ошибаетесь! Я терпела вашего, так называемого, брата только потому, что была поставлена в безвыходную ситуацию! У меня были такие нюансы! Но теперь, когда я смею надеяться, что я свободна, крайне низко напоминать мне о том, чего я стала невольной жертвой! Хрю! Я думала, что вы благородное животное, товарищ Носов! А вы, оказывается, подлый, как неразвитый кабан, низкий слон!
– Колбаскина зарыла пятачок в копытца и зарыдала.
– Круто гонит!
– Бабаян вытащил изо рта трубку и захохотал, У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! У-ху-ху-ху-ху! На, пыхни!
– Он протянул трубку Колбаскиной. Свинья автоматически затянулась и сказала Бабаяну:
– Другие бы на вашем месте дали женщине попить водички, а не совали бы им в пятак свои вонючие трубки!
Бабаян от хохота упал на спину и перебирал в воздухе ногами, как велосипед. При этом он крутился по часовой стрелке вокруг своей головы.
А слону было не смешно. Ему было так стыдно, как не было бы стыдно даже тогда, когда бы Роза Петровна застала его какающим. Уж лучше бы она застала меня какающим, чем такое, - подумал Носов.
– Как же я мог себе позволить быть с ней таким грубым?!
– Роза Петровна, - Носов осторожно подергал свинью хоботом за плечо! Не обижайтесь, пожалуйста! Я случайно так сделал, не рассчитал... Простите меня...
У Розы Петровны в голове так быстро крутились мысли, что она к этому моменту уже забыла из-за чего именно она обиделась на слона, но, как женщина, точно знала, что Носов виноват. И решила его пока не прощать.
– Легко обидеть маленькую беззащитную женщину, такому здоровому парню! Если хотите, можете меня еще за хвост дернуть!
– Она повернулась к слону своим крючком.
У слона несознательно встал. Когда Бабаян увидел, он чуть не задохнулся от смеха.
– Ну и барометр!
– выкрикнул он.